— А-а, — сказала она, когда он оторвался от нее, — вон оно что.

— Ешкин кот, — тихо сказал Бовриль.

— Когда мы были наверху под штормом, ты об этом… — начал было Алек. — В смысле, я правда сошел с ума?

— Пока нет.

Дэрин подтолкнула его ближе, и их губы снова слились в поцелуе.

Наконец она отступила на шаг и внимательно огляделась, на секунду встревожась, что их могут увидеть. Но ближайшие такелажники на хребте находились в ста с лишним метрах, вокруг водородной ищейки, обнаружившей прорыв в мембране.

— Немножко рискованно, правда? — спросил Алек, глядя в направлении ее взгляда.

Она молча кивнула, опасаясь, что одно неверное слово может все погубить. Алек что-то вынул из внутреннего кармана, и сердце Дэрин замерло при виде кожаного футлярчика — того самого, с папским эдиктом внутри. На какую-то нелепую, блаженную секунду она забыла, что Алек наследный принц, будущий император, а она так, простая грязь.

— Хитро, — сказал Бовриль.

— Еще бы. — Дэрин, отстранившись, потупила взгляд. — Мне-то грамотку о присвоении монаршего титула никто не пришлет. И принцесса из меня никакая, даже если бы сам папа римский сшил мне платье. Да, только диву даешься.

Алек задумчиво посмотрел на футлярчик:

— Да нет, все как раз очень просто.

От захлестнувшей надежды у Дэрин бешено заколотилось сердце, а ладони сжались в кулаки:

— Ты хочешь сказать, мы сможем держать это все в секрете? Ну да, конечно, придется как-то прятаться: я же как-никак таскаю брюки. А изворачиваться ты нынче, надо сказать, стал искуснее…

— Нет, я не об этом.

Она оторопело глянула на Алека: опять у него этот упертый, твердый взгляд.

— А… что тогда?

— Кое-какие секреты, понятно, нам придется до поры держать при себе. И эта маскировка может тебе понадобиться, пока мир не дорастет до тебя. А вот в этом, — Алек вздохнул, — мне пользы нет.

И с этими словами принц Александр Гогенбургский с размаху метнул футлярчик со свитком через правый борт. Блеснула на свету дорогая кожа, и океанский бриз, подхватив его, понес в сторону кормы. Крутясь в воздухе, футлярчик словно нехотя отдалялся от корабля, постепенно отставая на лету. Сверху было видно, как он с ярким всплеском врезался в воду.

— Метеорно! — задорно визгнул Бовриль.

А Дэрин все не могла отвести взгляда от темной реки:

— В этом письме было все твое будущее, дурачина ты, принц.

— В нем было мое прошлое. Этого мира я лишился в ту ночь, когда не стало моих родителей. — Он снова подошел к ней: — Но я нашел тебя, Дэрин. Может, мне и не было предначертано закончить войну, но зато я повстречал тебя. А это и был знак судьбы, я это знаю. Ты спасла меня от бессмыслицы того будущего, которое мне светило.

— Мы спасаем друг друга, — прошептала Дэрин. — Только через это все и происходит.

Оглянувшись мимолетом на группу такелажников, она опять слилась в поцелуе с Алеком — на этот раз упоительно длительном, глубоком, со сплетением объятий. Стойкий встречный ветер создавал ощущение, что корабль летит вперед, в какую-то новую, неизведанную, но, несомненно, чудесную даль, а на борту их только трое.

Эта мысль словно привела Дэрин в чувство:

— Алек, но чем ты, черт возьми, думаешь заниматься?

— Думаю, надо будет подыскать приличную работу. — Он со вздохом поглядел вниз на реку. — Золото у меня кончилось, а в экипаж, скорей всего, не возьмут.

— Императоры — персоны на редкость помпезные и никчемные, — брякнул Бовриль.