— Ах, ты, бедняга. Связал свою судьбу с чертовой простолюдинкой.

Она хмыкнула и отправила в рот последнюю горстку лапши.

Алек нахмурился. За два дня угрюмых раздумий ему как-то не пришло в голову, что без Дэрин Шарп могла не состояться Османская революция, а сам он ни за что не вернулся бы на борт «Левиафана». И тогда он не встретился бы с Теслой и не стал ближе к тому, чтобы остановить войну.

Оказывается, на каждом шагу этого пути его сопровождала Дэрин.

— Получается, мы с тобой действительно связаны?

— Ну, а ты думал, — сказала она, все еще жуя. — И чтобы мы вообще с тобой встретились, мне пришлось прикинуться мальчишкой. Ты только представь.

— Насмешка судьбы, — сказал Бовриль и икнул.

Алек покорно приподнял руки — дескать, сдаюсь.

В конце концов, есть в жизни вещи и похуже, чем быть связанным с Дэрин Шарп. Кстати, от того, что она улыбалась, по душе волной шло облегчение: она снова его друг, союзник. Провидение как бы намекало, что так будет всегда. На сердце словно разжался кулак.

— Знаешь, как мне было тяжко находиться с тобой в ссоре, — со смехом призналась Дэрин. — Я ведь по тебе тоже скучала, дурашка ты, принц.

Она хотела сказать что-то еще, но бросила через плечо украдкой взгляд на соглядатаев с корабля и вздохнула:

— Ну что, пора за одежонкой. А то у Теслы через несколько часов прием.

Алек восторженно кивнул:

— Вот это будет представление.

ГЛАВА 18

Театр отеля «Империал» постепенно заполнялся; зрителей скопилась уже по меньшей мере сотня. Интересно, кто же их всех пригласил — ученый-жестянщик, британское посольство, или же весть сама разлетелась по Токио? Британского посланника в помпезном гражданском костюме, окруженного адмиралами и коммодорами, различить было сравнительно легко. Невдалеке стояла группа японских морских офицеров — длинные черные кители, фуражечки с красной окантовкой. Дэрин распознала и другие мундиры — французские, русские, даже несколько итальянских, хотя дарвинистской Италии пока лишь предстояло вступить в войну. Особняком держалась группа европейских и японских ученых мужей — в котелках, у некоторых на плечах звукозаписывающие лягушки. Из всех присутствующих в одиночестве стояла, пожалуй, лишь одна Дэрин. Доктор Барлоу ее покинула ради своих коллег, а Бовриль сейчас лазал под креслами, зачарованно вслушиваясь в обрывки разноязычной речи. Значительную часть публики составляли репортеры, из которых некоторые уже щелкали затворами фотографических аппаратов, снимая сцену. На сцене же приковывало взгляд нагромождение всевозможных электрических аппаратов, металлические сферы и матовые трубки, мотки проводов, генератор размером с коптильню, а также огромная стеклянная лампа, свисающая с потолка. Как (а главное, когда) Тесла умудрился собрать все эти технические премудрости воедино, для Дэрин оставалось загадкой. «Левиафан» развил хорошую скорость и приземлился незадолго до полуночи, после чего изобретатель довольно скоро собрался и исчез. Должно быть, всю истекшую ночь и утро он работал как одержимый, соединяя всевозможные электрические детали и запчасти. Сбоку на сцене Дэрин заметила мастера Клоппа, сосредоточенно колдующего над путаницей проводов. Рядом с ним дежурил Хоффман с нужными инструментами наготове. Своих людей в распоряжение великому изобретателю предоставил, разумеется, Алек. Сам он сейчас увлеченно общался с группой офицеров в неизвестных синих униформах (американцы, что ли?).

Дэрин все еще поражалась, как смело она высказалась нынче утром — насчет того, что им с Алеком предначертано быть вместе. Ей по-прежнему не слишком верилось во все эти россказни о провидении. Видимо, болтовня насчет судьбы была для Алека попросту способом принять ее как девчонку, ввести ее в свой глобальный план по спасению мира.