Огни чуть мигнули, и публика начала рассаживаться по местам. На плечо Дэрин возвратился Бовриль, и осторожно бочком пробралась доктор Барлоу, заняв место рядом:

— Мистер Шарп, я, кажется, забыла сказать: приятно видеть вас в таком опрятном нарядном виде.

Дэрин потерла пальцем свой блузон, сшитый из более плотной и одновременно более мягкой ткани, чем та, которую она привыкла носить.

Сидела обновка, кстати сказать, безукоризненно, даром что закройщики к самой Дэрин даже не прикоснулись.

— Портные к своему ремеслу, мэм, здесь относятся серьезно.

— Вот и славно. Между прочим, вы сейчас находитесь в присутствии истинных светил науки.

Дэрин озадаченно нахмурилась:

— Честно сказать, мэм, я думал, вы этого задаваку недолюбливаете.

— А речь не о мистере Тесле, молодой человек. — Доктор Барлоу изящно повела рукой в белой перчатке. — Здесь присутствует сам Сакичи Тойода, отец японской механики. А с ним еще и Кокити Микимото, создатель первых жемчужин-фабрикатов. Жестянщики и дарвинисты, все в одном ряду.

— Той-ё-да, — внимательно, по слогам произнес Бовриль.

— Лучше уж в одном, чем друг друга лупасить, — высказала мнение Дэрин. — Хотя что толку? Адмиралтейство-то все равно здесь не присутствует.

— Как сказать. — Доктор Барлоу легким кивком указала на офицера в форме королевского флота, сидящего у кулис за телеграфным ключом. — Токио и Лондон соединены меж собой подводным кабелем. По словам посланника, сам лорд Черчилль специально встал пораньше, чтобы отслеживать действо.

Да уж, действо. Дэрин по-прежнему хмурилась. Система волокнистых кабелей, простирающихся от Британии до Австралии и Японии, считалась одним из наиболее изощренных творений дарвинизма. Сделанные из живых нервных волокон длиной в милю, они связывали Британскую империю в единый организм, передавая кодированные послания по дну океана.

— Но увидеть-то они все равно не увидят, — высказала соображение Дэрин.

— Мистер Тесла утверждает иначе.

Голос доктора Барлоу стих, вместе с тем как огни угасли и зал погрузился в тишину.

На середину затемненной сцены размашистым шагом вышла знакомая высокая фигура, держа в одной руке длинный цилиндр. Им изобретатель приветственно взмахнул, как фехтовальщик перед поединком, и голос его звучно разнесся под сводами театра:

— Время поджимает, поэтому начну без предисловий. Перед вами стеклянная трубка со светящимися газами. А это, — Тесла указал на потолок, — проволока, передающая переменные токи высокого напряжения. Когда я коснусь и того и другого…

Одной рукой он взял проволоку, и стеклянная трубка в другой внезапно зажглась. Аудитория тихо ахнула, а затем местами прыснула смехом, как будто части зрителей секрет фокуса был заранее известен.

По лицу Теслы пробежала тень, и он небрежным жестом положил эту мутно сияющую трубку себе на плечо.

— Разумеется, это всего лишь электрический свет; новизна лишь в том, что в качестве проводника я использую свое тело. Но это лишний раз напоминает нам о том, что электричество способно переноситься не только по проводам, а, скажем, сквозь атмосферу, сквозь земную кору и даже через эфир межпланетного пространства.

— Ой, — с тихой досадой сказала доктор Барлоу, — только про марсиан опять не надо.

— Марсиан, — хихикнул Бовриль, а Дэрин насупила бровь. Между тем Тесла поместил трубку на край сцены, и едва он убрал с нее пальцы, как свет тут же иссяк. Провод он тоже отпустил и оправил на себе сюртук.

— В некотором смысле вся наша планета — некий конденсатор, гигантская батарея.