— Ах да. Как я уже говорил, я работаю на «Нью-Йорк уорлд». А Херст владеет «Нью-Йорк джорнал». Можно сказать, давние соперники.

— А здесь в Америке газетчики-конкуренты прямо-таки набрасываются друг на друга, у всех на виду?

Репортер в ответ натянуто хохотнул:

— Не всегда. Хотя Херст, надо сказать, не высылал мне на подносе открытку с приглашением. Для того чтобы пробраться сюда и сделать несколько снимков, мне пришлось маскироваться. Что, надо сказать…

В одном из мешков с песком у Малоне обнаружился фотоаппарат, а в другом звукозаписывающая квакушка. Когда он поместил ее себе на плечо, она, подмигнув Дэрин, издала что-то вроде булькнувшей отрыжки.

— Я думал, вы в Стамбуле представляете вашу газетную редакцию, — сказала Дэрин. — Так что опять, что вы делаете здесь? Ведь до Стамбула отсюда десять с лишним тысяч километров!

Репортер сделал красноречивый жест:

— Принц Алек — самая громкая из сенсаций, какие мне удавалось когда-либо разжечь. И ради нее пара океанов на моем пути не помеха. Как только я услышал, что «Левиафан» направляется на восток, я тут же отплыл в Нью-Йорк. Там я проторчал почти две недели в ожидании, когда и откуда вы снова вынырнете.

— Но как вы добрались сюда?

— После того как о той цирковой выходке мистера Теслы начали трубить газеты, я вскочил на поезд до Лос-Анджелеса. Там находится самое большое летное поле на всем Западном побережье. Однако прошлой ночью до меня дошла весточка, что вы направляетесь сюда.

Дэрин скептически покачала головой. Сменить маршрут и сделать дозаправку здесь, у Херста, мистер Тесла уговорил офицеров лишь вчера, причем уже под вечер.

— Весточку? И от кого же?

— От великого изобретателя собственной персоной. Радиоволны и курьерские голуби, мистер Шарп, не одно и то же. Радиосигналы может поймать любой человек, имеющий антенну. — Малоне пожал плечами. — Вас не должно удивлять то, что Тесла решил отправить свое сообщение нешифрованным. В самом деле, зачем дарить все сливки лишь одной какой-нибудь газете?

Дэрин выругалась, прикидывая, кто еще мог отслеживать передвижения «Левиафана». Ведь радио есть и у германских шпионов. Подумалось и о том, с какой стати ей вообще понадобилось спасать Малоне. От таких, как он, вездесуек в итоге одни неприятности.

— Что ж, мистер Малоне. Сюда-то вы добрались, но решать, оставаться вам на борту или нет, будут офицеры. Следуйте за мной.

Она провела его к центральному пролету, затем вверх и вперед в сторону мостика. Коридоры корабля гудели как улей: грузовой отсек был уже открыт для приема топлива и припасов. Проникновение преследователей Малоне на борт было лишь делом времени.

Впрочем, на мостике царила такая же суета, как и везде, и Дэрин, не дослушав, посылали от одного офицера к другому. Капитан сейчас позировал на съемках киножурнала, и никто не хотел нести ответственность за какого-то приблудного репортера. Поэтому Дэрин вздохнула с облегчением, когда в офицерской кают-компании она застала за чаем доктора Барлоу с лори на плече. Малоне она затащила внутрь и прикрыла следом дверь:

— Добрый день, мэм. Это вот мистер Малоне. Репортер.

Ученая леди чуть жеманно кивнула:

— Как любезно со стороны мистера Херста помнить, что для интервью на борту этого корабля есть не только ученые жестянщики.

— Жестянщики! — надменно пискнул у нее с плеча лори.

— Прошу простить, мэм, — сказала Дэрин, — но это не совсем тот, кто вы думаете. Дело в том, что мистер Малоне работает не на мистера Херста.

— Я от «Нью-Йорк уорлд», — пояснил мастер желтой прессы.