Алана Инош. Голос
– Привет, Леночка. Приятный день сегодня... Знаешь, осень мне всё больше нравится. Особенно сентябрь, когда ещё тепло и довольно сухо. Бабье лето – лучшая пора. Дышится чудесно. В массивных чёрных наушниках на круглой голове, правильную и изящную форму которой подчёркивала короткая стрижка, прозвучал голос: – Да, хороший денёк. Ты хоть погуляла? – На балкон нос высунула только. Работы много. – Надо гулять, Дана. Тем более, что погода шепчет и деньки стоят хорошие. Не упускай их. – Я постараюсь, Лен. Работу вот только разгребу чуть-чуть. – Ну да, ну да, знакомые обещания... – Нет, правда. Завтра точно выйду на улицу. – Ну, смотри... Давши слово – держись. Та девочка всё так же приходит? Рука легла сзади на длинную, хрупкую шею, массируя и прощупывая позвонки тонкими пальцами с короткими овальными ногтями. – Да. Сегодня должна прийти. В четыре. А у тебя там как дела? – Более-менее. За тебя вот только беспокоюсь. Как там в песне поётся? «Мне сверху видно всё – ты так и знай». – Знаю, что беспокоишься. Я постараюсь тебя не подводить. – Ну, вот и умница. Мягкий сентябрьский день дышал в приоткрытую балконную дверь. Шуршал транспорт, звенели детские голоса во дворе, соседка сверху разговаривала по телефону. Не вслушиваясь в чужой разговор, Дана закончила свой, сняла наушники и принялась гладить и ерошить очень короткие, как атласная шёрстка у таксы, волосы. Это успокаивало. Полное её имя было Даниэла. По отцу – Кёлер, по матери – Летникова. Их интернациональная семья распалась, едва ей исполнилось шесть лет. Мать вернулась с ней в Россию, здесь Дана выросла и получила высшее образование. Только лет пять назад, после смерти матери, она возобновила общение с отцом через всемогущий интернет, пару раз ездила в Германию – в гости к нему и его новой семье. Работала она удалённо в компании по производству программного обеспечения. Трудилась Дана над созданием синтезаторов речи – голосовых «движков» для машинного чтения текста. Звонок в дверь прорвал тонкую плёнку задумчивости. Торопливый поиск тапочек не увенчался успехом: опять её беспокойные ноги скинули их и отбросили куда-то далеко под стол. Прошагав в прихожую в носках, Дана спросила через дверь: – Кто? – Дан, это я, – прозвенел девичий голосок. Щёлкнули замки. Шуршание пакета, тонкий запах туалетной воды. Шестнадцатилетняя благоухающая весна переступила порог, и Дана посторонилась, пропуская её в квартиру. – Привет, Даночка. Я тебе тут продукты принесла. – Маш, ну зачем? – Дана проследовала за девушкой на кухню, от смущения у неё задеревенела шея и плечи. – Считай это платой за уроки, – засмеялась та. – Ты мне помогаешь, я – тебе. Дана нашла бумажник, открыла, перебирая купюры. – Сколько ты потратила? Я отдам. – Не надо, – беззаботно сказала Маша. Но Дана не могла беспечно обращаться с личными средствами девчонки-школьницы. Та подрабатывала – раздавала на улице рекламные буклеты, но много ли этим заработаешь? Пакет увесисто опустился на пол, а Дана достала из бумажника деньги и сунула себе в карман домашних штанов – с тем расчётом, чтобы потом незаметно подложить их Маше. – Ладно, пошли заниматься. – Может, сначала чаю попьём? Я не обедала ещё... – Да, Маш, конечно, – вспомнив о гостеприимстве, согласилась Дана. – Хозяйничай. Ты знаешь, где что лежит. – Я по-быстрому. Бутеры нарежу какие-нибудь. – Давай. Маша звякала посудой, хлопала дверцами шкафчиков и холодильника, и Дане казалось, будто на кухне порхает яркая, сыплющая вокруг себя огненные искры жар-птица. |
