Лукин сумел-таки доставить тому несколько крупных неприятностей и теперь, встречаясь со старым знакомым на улице, вежливо здоровался и интересовался:

– Как у вас идут дела, Иван Иванович?

– Ты мне еще попадешься! – неизменно слышалось в ответ.

– Помилуйте, о чем вы говорите? – разводил руками Лукин, в душе проклиная день, который свел их вместе.

Трижды следователь устраивал внезапные обыски в квартире Лукина, и все три раза ему приходилось потом извиняться сквозь зубы. –Изъятые ценности возвращались, так как у Лукина неизменно отыскивались бумаги на их приобретение или же свидетели, подтверждавшие, что изъятые следователем вещи находятся в квартире уже лет десять и никакого отношения к недавней краже не имеют.

Однажды, когда Лукин возвращался домой теплым дождливым осенним вечером, следователь появился у него на дороге – внезапно, как чертик, выскочивший из табакерки. То, что служащий правоохранительных органов пьян, сомнений не вызывало.

Иванов тут же ухватился за рукав чужого плаща и зашептал:

– Лукин, ты скотина.

– Не понимаю, о чем вы?

– Ты испортил мне жизнь. Ты рушишь мою карьеру, из-за тебя я выгляжу в глазах начальства полным идиотом.

– Я в этом не виноват, – мягко сказал Лукин, пытаясь отстранить от себя следователя, – не я устраивал обыски.

Но следователь вцепился в антиквара мертвой хваткой:

– Я знаю, что твое наследство липовое и живешь ты на деньги, добытые нечестным путем.

Самсон Ильич лишь пожал плечами и мягко улыбнулся:

– Вы не совсем здоровы. Хотите, я остановлю такси и отправлю вас домой? Вам бы полежать, отдохнуть, выспаться…

– Сорок тысяч, – проговорил следователь.

– Чего?

– Долларов, конечно!

– Если у вас появилась такая сумма, я рад за вас, – сказал Лукин.

– Ты падаль, – прохрипел следователь. – Ты дашь мне эти деньги, и тогда я от тебя отстану.

– Ах вот оно что! – вздохнул Лукин. – В таком случае оставим разговоры про справедливость и честность в стороне.

– Это сугубо деловое предложение. Сорок тысяч…

– Я бы с удовольствием поделился с вами богатством, если бы оно у меня имелось. Вы же сами проводили обыски и знаете, что квартира моя пуста.

– Ты пожалеешь! – сказал следователь.

– Мне жаль, что я не могу поделиться тем, чего у меня нет.

По глазам следователя Лукин видел: деньги тому крайне нужны. То ли Иванов попал в передрягу и ему нужно срочно откупиться, то ли быт заел до такой степени, что человек готов требовать взятку от подозреваемого как положенное по закону. Но в азартные игры со следователями Лукин не играл принципиально.

«Шантажисты – народ гнусный, – подумал он. – Стоит один раз дать деньги, и потом хлопот не оберешься. Зарабатывать они не умеют, умеют лишь требовать. От шантажиста невозможно откупиться раз и навсегда, это долгоиграющая пластинка. Да и где гарантия, что он не провоцирует меня на дачу взятки, чтобы потом упечь в тюрьму? Вот только сумма несуразно большая…»

Додумать Лукин не успел.

– Ты твердо решил отказаться? – услышал он хриплый голос следователя.

– Мне опасаться нечего, я чист перед законом, – Самсон Ильич почувствовал, как разжались пальцы на рукаве его плаща.

– Я предупредил, а теперь бойся меня! – и следователь нетвердой походкой отправился к троллейбусной остановке.

"Несчастный человек”, – подумал Лукин об Иванове, поднимаясь к себе домой.