|
Это ненависть полов, - сказал юноша. Хотя она и сама употребляла смелые выражения, его слова смутили ее, она подошла к окну. Он последовал за ней и заговорил, склонившись сзади к ее шее: - Будь мы свободны, Леа, любимая... - Зови меня Норой, как все, кроме брата, - прервала она. - Я ни о чем бы лучшем не мечтал, Леонора, как уехать с тобой и для тебя работать, голодать, бороться. Преуспеть, чтобы ты улыбалась! Разбогатеть, чтобы ты была еще прекрасней. Долго жить, потому что живешь ты! Она притихла, внутренне замирая, - так мягко и страстно звучал его голос. Вдруг в щели ставни перед ней мелькнул брат. Брат решительным шагом входил в дом напротив. Там жила чужая женщина, которую он любил. Она, по-видимому, одевалась у себя наверху, за занавесками. Вот у нее открылись двери. Брат появился в соседней комнате. А к ней вошла горничная и стала помогать ей. Живее! Чужая женщина топает от нетерпенья, не может дождаться, чтобы он принес ей свои дары и себя самого. Готово, сейчас она распахнет дверь, за которой шагает он. Нет, надела шляпу и пальто - бежит прочь, по лестнице вниз, через парадную дверь, вдоль стены, чтобы он не увидел ее из окна, и за угол. Прочь. А брат наверху ни о чем не подозревал и все шагал взад и вперед. Вдруг он остановился, чтобы собраться с мыслями и понять, что происходит. Сестра за ставней чувствовала на шее дыхание возлюбленного, она прошептала: - Ты только говоришь, а Клаудиус делает. Он-то делает, милый мой. - Он собирается начать жизнь с авантюристкой, а она к тому же смеется над ним. Мы ведь на это смотрим одинаково, прелестная Леа. Тут сестра прикусила губу. Брат, там напротив, сперва сел, потом вскочил и приник ухом к двери в спальню той женщины. Сестра видела, как вздымается его грудь, она почувствовала: "Будь та женщина еще у себя, сейчас она непременно открыла бы ему". Но никто не открыл ему; он упал на стул, как будто обессиленный волнением, провел рукой по лбу, по глазам, верно стараясь сдержаться, но плечи у него вздрагивали. У сестры они вздрагивали тоже, и в ее глазах сверкали слезы. Друг позади нее прошептал: - По-твоему, ему можно позавидовать? Она обернулась. - Остерегайся его! - сказала она страстно. Он скривил рот. - Обоим нам следует остерегаться его. Хотя, собственно, я-то его знаю. Он комедиант. Она с трагическим видом вышла на середину комнаты. - Этого не смей касаться! Он поклонился: - А ты - его сестра. - Как мы в сущности чужды друг другу, мой милый! - сказала она презрительно. Он побледнел и выкрикнул: - Я об этом редко забываю! Она сказала приподнятым тоном: - Его я понимаю. Почему он мне только брат! - Попробуй повторить это при нем! - предложил он насмешливо. - И зачем тут ты? - вопрошала она, сама увлекаясь собственным юным безмерным страданием. Он протянул к ней руку. - Ты упоительна, Леа! - Не называй меня Леа! Теперь возмутился он: - Во мне течет иная кровь, чем в вас. |
