|
"Вот моя сестра, - говорил он себе, - я знал ее ребенком. И она прекрасна, и она белокура, и у нее светлые краски и задорный нос. Если разбирать по частям, все черты ее лица несовершенны, и глаза и рот, но все в целом составляет существо, выросшее со мной вместе и такое, каким оно быть должно. А жестокая женщина с той стороны непознаваема и все же неотвратима. Надо скорее пойти к ней", - решил встревоженный юноша и отодвинул было стул. Отец остановил его. Куда он так спешит? Верно, каникулы уже наскучили ему? Сын отвечал уклончиво: - В конце концов я сдаю все экзамены, какие полагается, что ж вам еще от меня нужно? - Но он понимал, к чему это идет. - Может быть, на следующий семестр тебе хочется больше тратить? Пожалуйста. Развлекайся вволю. Отец говорил это, насупившись, нахмурив лоб, казавшийся властным и в то же время беспомощным. Сын смягчился. "Сколько должен перестрадать такой суровый человек, чтобы поощрять даже мое легкомыслие". Глаза матери как о заслуженной дани просили о том, чтобы он принес ей в жертву ту женщину. А взгляд сестры выражал как будто лишь желание проникнуться тем, что происходило в нем. Родители переглянулись, давая понять друг другу, что почва подготовлена. Мать сделала попытку: - Имей в виду, об этом уже говорят. Мы не можем оставаться равнодушными. - Хотя мы и полагаемся на твое благоразумие, - добавил отец. Сын понял серьезность положения. - Я живу не для людей, - заявил он с нарочитой твердостью. - Жить наперекор им не так-то легко, - тем мягче заметил отец. - В особенности если им уже известно все то, что нам бы, собственно, следовало узнать первым. - Видя, что сын смущен, он заговорил тоном ласкового поучения: - Сын мой, вот тут у меня кое-какие документы, счета и прочее; надеюсь, они откроют тебе глаза на некую даму, которая, к сожалению, кажется, близка тебе? Сын намеренно пропустил мимо ушей этот заботливый вопрос. Сестра сделала движение. - Останься, Нора, - приказал отец. - Каждый из вас должен знать, когда другому грозит опасность. - Я ничего не хочу знать, - пролепетала сестра в величайшем страхе за себя. Так как она растерянно уставилась на брата, тот решил, что она малодушно от него отрекается. - Анонимные письма! - злобно выкрикнул он. - Нет, счета, - возразил отец, - на фирменных бланках. Твоя, так сказать, нареченная сочла себя вправе делать долги от твоего имени. Суммы довольно значительные, но все же с бюджетом нашим она сообразуется. Она умеет приспособляться, - видно, особа опытная. Этот намек переполнил чашу. Но сын чувствовал, что, пожалуй, перенес бы и его, если бы на лице сестры не было написано предательство. Под его ненавидящим взглядом она потеряла голову и залепетала: - Ради бога, Клаус, она просто какая-то авантюристка! - Это говорит твоя сестра, - подчеркнул отец. Тогда сын вскочил со стула, остановился в решительной позе, лицо дергалось от бешенства, он готовился принять бой. Отец отмахнулся. - Знаю, знаю. На будущий год ты получишь небольшое наследство, оплатишь им долги этой дамы и - в худшем случае - уедешь с ней. Но неужто ты рассчитываешь, что она станет ждать до тех пор? Сын вздрогнул. Как они смеют! Мать и сестра встали из-за стола. - И на этот счет у меня имеются сведения, притом с указанием имен, - невозмутимо продолжал отец: - Я даже сомневаюсь, находится ли она еще здесь, в городе? Она была сегодня дома? Ты, надо полагать, справлялся? Сыну стало дурно, он вцепился руками в стул. |
