|
Дождь идет. Ему пришлось последовать за ней в залу кабака. Здесь было пусто, свеже-вымыто и пахло бедным людом. Он думал, хмуря брови: "Как мы попали сюда? И что это за тон о моей сестре?" Она сидела за столом и невозмутимо наблюдала, как он пересаживается с места на место. Потом сказала: - Клаудиус, чем вы недовольны? Сестра тоже женщина. Прекрасный голос не мог утешить, он не был гибок. Но прозрачные пальцы, с которых она сняла перчатку, протянулись к нему через стол. Он схватил их, схватил всю руку. - Такая же женщина, как ты! Говори о ней по-дружески, это для нее честь. Будь ей другом, раз ты моя жена. Пойдем со мной! - Смешно, я стара для тебя. - Завтра жизнь только начнется для нас обоих. - Ты представляешь себе жизнь совсем простой. - Я ее представляю себе с твоим лицом и твоим телом. - А я с твоим не могу себе ее представить. - Ты должна. Я так хочу. - Тут мне никто еще не смел приказывать. - Ты слишком далеко зашла со мной. Я не любовник твой, но я нечто большее. Изгнанница, которая запуталась в судебных тяжбах и не имеет права встречаться с мужчинами, потому что за ней следят, женщина, которая может потерпеть крах как в материальном, так и в моральном и общественном смысле, прежде чем дела ее поправятся, - эта женщина бросилась мне на шею, тронутая моим горячим участием. Так надо же, наконец, сделать из этого выводы! Она задумчиво оглядела его коренастую фигуру, неуклюжие пальцы, которые то разжимались, то вновь сплетались, кривившееся от злобы лицо. Взгляд ее потеплел. Неожиданно она спросила: - Скажите, милый друг, разве колье было необходимо? Он взглянул на нее, желая убедиться, правда ли, что она заботится о нем. Потом стремительно припал губами к ее руке и простонал: - Мадлон! Она рассеянно погладила его по голове, засмеялась и принялась рассказывать о другом колье; то было очень дорогое, на него часть денег дал ее прежний муж, банкир, а остальное выплатил князь, каждый без ведома другого. Каждый был в восторге от своего дешевого и ценного подарка; к несчастью, они рассказали о нем друг другу и потом оба пожалели. Это, кстати, и положило начало ее теперешним затруднениям. Князь навсегда потерял к ней доверие. - Надеюсь, милый друг, ваше колье оплачено только вами, у меня не будет неприятностей? О! Это одно ее интересует. Он резко постучал по столу, расплатился, взял пальто. - Идем уже? - спросила она и покорно последовала за ним. Иначе он ушел бы без нее. На улице тем временем стемнело. Ода сама взяла его под руку. - Такой вы мне больше по душе, - звонко сказала она. Он молчал. Они дошли до самого порта; она не спрашивала, почему они идут именно сюда. Звуки работы стихли, и вместо суетливой толпы грузчиков и портовых рабочих мимо них, словно летучие мыши, скользили одинокие фигуры с засунутыми в карманы руками. Из переулка, шириной с водосточную канаву, где мерцала красная точка, послышался крик. Тут она остановилась, настойчиво удерживая его за руку. - Поверенный ни за что не ручается. Бывает так, что все труды идут прахом. Полоса неудач, как говорил Непфер, банкир. Как быть? Право же, я не создана для забот. Он не двигался, чувствуя, что она все сильнее опирается на него. |
