Сюзанна подумала, каким беззащитным должен себя чувствовать слепой человек. Те, кого он не видит, легко могут изучать его, при желании позволяя себе то, что недопустимо по отношению к зрячему. Но Никлас научился хорошо скрывать свои секреты за холодной маской лица, за темным блеском очков. Только один раз она с удивлением увидела его без маски — в тот день в маленьком саду для слепых. Тогда она почувствовала нежность к нему, которой не испытывала теперь.

Никлас заговорил громко, будто сам с собой:

— Дрейк сказал, что это красивейший из мысов, а Диаз называл его мысом Штормов.

— В то же время мы, — добавил Джон Корниш, — иронически называем его мысом Доброй Надежды.

— Иронически? — переспросил Никлас.

— Какая добрая надежда может быть здесь, в Южной Африке?

— Но вы должны признать, что наше правительство сняло напряженность, — успокаивающе сказал Никлас.

— Только к чему это ведет? — раздраженно отозвался Джон. — Вы думаете, что мы поверили в легенду про мальчика и дамбу? Если Ганс стоит достаточно долго, давя пальцем, то воды отступят. Но каждый здравомыслящий человек знает, что этого не будет. Давление растет, и дамба будет смята в лепешку с последующим хаосом. Тем не менее Ганс упрямо стоит и кричит, что Другие ему мешают и что он сможет один таким способом удержать воды.

Сюзанна взглянула на отца и увидела, что он улыбается.

— Вы много думаете об этих вещах, не так ли? — спросил он Джона.

— А как же иначе?

— Поскольку вы никак не можете повлиять, не лучше ли дать событиям идти своим чередом и предоставить возможность действовать тем, кто лучше понимает проблему?

— Это именно то, что я имею в виду, — сердито ответил Джон. — Хотя я сомневаюсь, что власти предержащие много в этом понимают.

Никлас незаметно переменил тему разговора, а Сюзанна, чья точка зрения полностью совпадала с точкой зрения Джона, еще больше настроилась против отца.

— Где мы находимся сейчас? — спросил Никлас.

— Пик Чапмэна прямо перед нами, — ответил Джон — Рассмотрите его получше, Сюзанна, — это наикрасивейшее место Кейпа.

Слева от них горделиво возвышались горы, остроконечные и крутые; их каменистые склоны частично поросли лесом. Там, где были леса, там был и арум кукушечный, его белые ковры. И везде среди камней росли Дикие цветы. Со стороны моря была видна дамба, уходившая к крутым скалам, населенным чайками. К дамбе сходились волнорезы, грохот со стороны которых заглушал жужжание мотора автомобиля.

— Здесь мы можем остановиться, — сказал Джон и свернул с дороги возле скальной смотровой площадки. Он помог старику выйти из машины и бережно повел его к месту, где тот мог бы стоять лицом к морю и спиной к горам. Сюзанна расположилась немного в стороне от них. Она не хотела находиться рядом с отцом и даже прикасаться к нему. Неприязнь, которую она почувствовала вчера на цветочном рынке, ничуть не ослабла.

Джон стоял у парапета, глядя вниз на пенящееся море с серьезным и даже печальным видом.

Иногда, возвращаясь к знакомым местам, испытываешь странное чувство. Земля и камни, море и горы постоянны. В них ничего не меняется, хотя все остальное в жизни может измениться.