— Не будь тебя, нам не собрать бы даже такого скудного стола! — с набитым ртом вздохнула Лиза, показывая на супницу.

— Сестра, не будем жаловаться. Мы же знаем с тобой людей куда более несчастных, чем мы. Благодаря небольшим деньгам, которые у нас еще остались, мы время от времени можем позволить себе покупать на черном рынке мясо или птицу.

— Верно. Но мы с тобой больше никогда не едим пирожных.

Это детское рассуждение вызвало смех у Альбертины и Леа.

После обеда Леа объявила, что намерена пройтись.

Выйдя из метро, Леа не обратила внимания на то, что происходит вокруг. Только на Сен-Жерменском бульваре она осознала, какая царит тишина: нет автомобилей, лишь несколько велосипедов или велотакси, немного прохожих и один-единственный сверкающий «мерседес», в котором два немецких офицера тискали двух крашеных блондинок в меховых манто. Зябко кутаясь в свое легонькое пальтецо, Леа проследила за машиной глазами. Ей стало жаль, что она не надела брюки Клода, которые получила от Камиллы. Для Парижа, думала она, они будут недостаточно шикарны. Вокруг нее, опустив головы, словно для того, чтобы укрыться от порывов ледяного ветра, торопились редкие прохожие с замкнутыми лицами. На бульваре Распай заспешила и она. Но подходя к отелю «Лютеция», замедлила шаг. Вдоль всего фасада хлопали на ветру немецкие флаги. Хотя для нее зрелище не было новым, — и Бордо носило следы оккупации, — сердце ее болезненно сжалось. На Вавилонской улице порыв ветра заставил ее покачнуться. В магазине «Бон Марше» было жарко. Большинство полок зияло пустотой. «Купи что-нибудь», — говорил ей отец Адриан, передавая деньги. Ничего другого Леа и не желала, да что купить? Почти на все требовались карточки. В отделе канцтоваров она приобрела цветные карандаши и коробку красок; в парфюмерном — одеколон «Шанель». В течение часа бродила она по магазину, поднялась в чайный салон, где напилась горячей жидкости, сохранившей от чая одно название. Наконец четыре часа с половиной. Если идти не торопясь, как раз к пяти можно поспеть в магазин Галлимара.

Леа казалось, что ее разглядывают все посетители книжного магазина. Никогда она бы не поверила, что может быть так трудно просто снять книгу с полки. А этот юный продавец, не сводивший с нее изголодавшегося взгляда? Заголовки прыгали у нее перед глазами.

— Итак, вы ищите хорошую книгу?

Прежде чем обернуться, Леа отодвинула второй том «В поисках утраченного времени».

— Вы!

— Ну да! Я! Разве не здесь мы встретились с вами впервые?

— Рафаэль! Мне кажется, это было страшно давно! — протягивая руку, произнесла она.

— Здравствуйте, прекрасная жительница Бордо. Как это странно! При каждой нашей встрече я испытываю легкий укол в сердце, одну и ту же грусть. Увы, нежная подруга, почему я не другой? Я так бы вас любил… — говорил Рафаэль, усыпая ее руку поцелуями.

— Неужели вы никогда не меняетесь? — вырывая руку, спросила она.

— А зачем мне изменяться? Разве я вам не говорил, что люблю себя таким, каков я есть, — евреем и гомосексуалистом?

— Вам бы стоило это произнести еще громче, — раздраженно прошептала она.

— Ох, здесь я среди друзей. Все меня знают. Разве я не свой автор? Правда, малоизвестный, но уважаемый. А вот этот очаровательный брюнет — истинный кладезь познаний. Он читал все, даже мои сочинения. В шестнадцать лет! Невероятно, правда? Напомните мне ваше имя!

— Жан-Жак, месье.