— Лоран…

Словно не заметив ее волнения, он взял в руку ее нервные пальцы.

— Что случилось?

Леа провела языком по пересохшим губам. Ее рука трепетала в ладони Лорана. Она почувствовала, что и его бьет дрожь! Спазм отпустил горло, чувственная волна пробежала по всему телу, и, полуприкрыв глаза, она прошептала:

— Я люблю тебя.

Она испытала огромное облегчение, едва выговорив эти слова. Ее лицо с полузакрытыми глазами потянулось к мужчине в ожидании поцелуя. Но его не последовало. Открыв глаза, она на шаг отступила.

Лоран выглядел ошарашенным и недовольным. Таким бывал отец, когда она совершала какую-нибудь глупость. Что особенно удивительного она сказала? Ведь не мог же он не догадываться, что она в него влюблена, раз он за ней ухаживал, а она эти ухаживания принимала? Почему он молчит? Он улыбнулся. «Фальшиво», — подумала она.

— …Ничто не доставляет мне большую радость, чем твоя дружба, моя маленькая Леа…

О чем он говорит? О какой еще дружбе?

— …твои ухажеры начнут ревновать…

Что такое он несет? Я же призналась ему в любви, а он мне говорит о воздыхателях?

— Лоран, — воскликнула она. — Перестань меня поддразнивать. Я тебя люблю, и ты это знаешь. И тоже меня любишь.

Пахнувшие табаком пальцы прикоснулись к ее губам.

— Леа, замолчи. Не надо говорить вещей, о которых потом пожалеешь.

— Никогда, — выкрикнула она, отталкивая прижатую к ее губам руку. — Я тебя люблю и хочу. Я желаю тебя столь же сильно, как и ты меня. Посмей только возразить, посмей сказать, что меня не любишь!

Леа никогда не забыть потрясенного лица Лорана. Казалось, перед ее взором рождается и одновременно исчезает целый мир. За обладание этим созданным для спокойной, безоблачной любви умом сцепились радость и страх.

В те мгновения красота Леа была поразительной. Все в ней ждало поцелуя: и растрепавшиеся от гнева волосы, и оживленное лицо, и сверкающие глаза, и припухшие губы.

— Отвечай. Ведь ты меня любишь, не так ли?

— Да, люблю, — с трудом прошептал он.

От озарившей ее радости Леа стала еще прекраснее.

Молодые люди обнялись, а их губы сомкнулись в пугающе жадном поцелуе. Вдруг Лоран оттолкнул ее. С полуоткрытым влажным ртом Леа изумленно на него посмотрела.

— Леа, мы сошли с ума. Забудем об этом.

— Нет, я тебя люблю и хочу выйти за тебя замуж.

— Я же должен жениться на Камилле.

Растерянно глядевшие на него фиолетовые глаза постепенно темнели.

— Но ты же меня любишь! Если брак тебя пугает, давай уедем. Хочу только одного — жить с тобой.

— Это невозможно. Отец объявил о моей помолвке с Камиллой. Если я порву помолвку, это убьет их обоих.

Леа ударила его в грудь кулаком.

— А ты не боишься, что умру я?

Эта фраза заставила Лорана улыбнуться. Он взял Леа за плечи и, покачивая головой, сказал:

— Нет, только не ты. Ты сильная, тебя ничто не может задеть. Есть в тебе инстинкт жизни, которого совершенно лишены Камилла и я. Мы принадлежим к слишком древнему роду. Наша кровь оскудела, наши нервы изношены. Мы нуждаемся в покое наших библиотек… Нет, дай мне высказаться. Камилла и я похожи, мы одинаково рассуждаем, любим один и тот же строгий, посвященный знанию образ жизни.

— И я тоже люблю учиться.

— …Конечно, — продолжал он устало. — Но тебе очень скоро со мной наскучит: ты любишь танцевать, любишь флирт, шум, свет, все, что я не переношу…

— Разве ты не флиртовал со мной?

— Нет, не думаю.