— Не тревожьтесь, месье, — сказала Руфь. — Это тепловой удар. Надо было совсем разума лишиться, чтобы в такую жару ездить на велосипеде с непокрытой головой.

— Папочка, не волнуйся. Это пустяки. Лаура, пожалуйста, займись им.

Дурнота Леа продолжалась недолго. С помощью Камиллы она быстро пришла в себя.

— Мне жаль, что я вас так напугала. Руфь права, все дело в жаре. А где мой чемодан и сумка?

— Файяр взялся отнести их в дом.

— Скорее, его надо догнать.

Они нагнали его на кухне.

— Не знаю, мадемуазель Леа, что в вашем багаже, но он страшно тяжел. Подниму его к вам в комнату.

— Нет, оставьте. Спасибо вам. Я все сделаю сама.

— Да нет, вам это будет слишком тяжело.

Из страха вызвать у него подозрения Леа не решилась настаивать, но проводила его до самой детской.

— Спасибо, Файяр. Огромное спасибо.

— Не за что, мадемуазель.

Вошли Камилла и Руфь. Руфь держала в руках стакан.

— Выпей-ка. Тебе сразу полегчает.

Леа покорно выпила.

— А теперь укладывайся отдохнуть.

— Но…

— Не спорь. У тебя мог быть и солнечный удар.

— Не беспокойтесь, Руфь. Я ей займусь. Приглядите лучше за месье Дельмасом.

Леа вытянулась на подушках и закрыла глаза, чтобы не видеть Камиллу.

— С той поры, как ты уехала, я места себе не находила. Едва засну, как вижу вас, тебя и Лорана, в смертельной опасности. Это было ужасно!

Продолжая говорить, Камилла сняла с Леа обувь и мягко растирала ноги. Леа хотелось заплакать. Она встала.

— В Тулузе я встретила Лорана.

Камилла выпрямилась.

— Тебе повезло! Как у него дела? Что он тебе сказал?

Леа охватила злость. А что если ей рассказать: она и Лоран влюблены друг в друга и были любовниками? Но что-то в измученном и напряженном лице Камиллы ее остановило.

— У него все очень хорошо. Меня он просил тебе передать, что постоянно думает о тебе и Шарле и ты не должна о нем тревожиться.

— Разве могу я о нем не волноваться?

— Встретила я и дядю Адриана. Он поручил мне новое дело и дал инструкции относительно почты.

— А я не смогу тебе помочь?

— Нет.

— Меня беспокоит твой отец. Он изменился со вчерашнего дня: выкрикивает угрозы, бранится. Я пыталась с ним заговорить, узнать, в чем дело, но он лишь повторяет: «Что же скажет Изабелла?» Я, было, подумала, что он разругался с Файяром, что бывает слишком часто, но Файяр заверил меня, что их последняя ссора произошла на прошлой неделе. Руфь ничего не знает, твоя тетка Бернадетта — тоже. А Франсуаза третий день на дежурстве в госпитале. Только Лаура вроде бы что-то знает, но со мной говорить отказывается и закрывается в своей комнате. Я слышу, как она там плачет.

— Пойду к ней…

— Сначала передохни.

— Нет, у меня скверное предчувствие, что речь идет о чем-то серьезном. Боюсь за папу.

В поисках сестры Леа обошла весь дом, но так и не нашла ее.

Она увидела Лауру снова только за ужином. У малышки покраснели глаза. Есть никому не хотелось. Леа не переставала приглядываться к отцу, который выглядел сейчас более спокойным, но, пожалуй, это спокойствие тревожило больше его прежнего возбуждения. Сразу после ужина Леа взяла сестру за руку и потащила за собой.

— Давай пройдемся. Мне надо с тобой поговорить.

Та было отшатнулась, но потом смирилась. Они спустились к террасе. Долина будто застыла в лучах все еще жаркого солнца. Они присели на каменную стенку в тени глициний.