— Дед махнул рукой. — Те, кто стоит хоть чего-то — останутся. И как бы все ни было паршиво — теперь мы хотя бы знаем, к чему следует готовиться.
Я промолчал. Дед явно собирался продолжить и без всяких риторических вопросов.
— Ровно неделю назад на заседании Госсовета граф Гудович выступил с занятнейшим предложением, — снова заговорил он после непродолжительной паузы. — Точнее, с целым списком предложений. Первое — в связи с политической необходимостью ее императорское величество должна отречься от престола в пользу несовершеннолетнего наследника Павла.
— Да твою ж… за ногу! — выругался Андрей Георгиевич. — Как, говорите, этого графа?..
— Неважно. — Дед махнул рукой. — Обычный землевладелец из-под Твери — и не из крупных. Не знаю, кто пропихнул его в Госсовет — но, видимо, исключительно для того, чтобы его сиятельство дрожащим голосом озвучил…
— Чьи-то чужие мысли? — догадался я. — Так?
— Верно. — Дед вынул изо рта мундштук трубки. — Вторым бесценным предложением графа было создание при наследнике, который, вне всяких сомнений, сам не сможет единолично править государством, специального органа — Чрезвычайного совета… с расширенными полномочиями. В который ни при каких обстоятельствах не могут быть допущены представители родов, дискредитировавших себя во время февральских событий.
— Гагарины, Оболенские, Юсуповы, Бельские… — начал перечислять я. — И, разумеется, Горчаковы. В первую очередь. Кто-то хочет оттереть нас от трона, от Госсовета…
— Да хрен им на воротник! — выругался Андрей Георгиевич, швырнув на стол помятую пачку папирос. — Много хотят!
— Примерно то же самое и прозвучало на Госсовете в ответ на слова графа, — ухмыльнулся дед. — Хоть и в несколько более приличной форме, разумеется.
— Иными словами, его сиятельство послали куда подальше? — уточнил я.
— Да. Но ситуация все равно хуже некуда. — Дед вытряхнул трубку в пепельницу. — Еще месяц назад никто бы не посмел даже заикнуться о подобном. А теперь… если так пойдет и дальше, Чрезвычайный совет действительно появится быстрее, чем наступит лето.
— И это фактически будет означать государственный переворот! — Андрей Георгиевич сердито сверкнул единственным глазом и закусил папиросу. — Поправьте, если я ошибаюсь, Александр Константинович.
— Не ошибаешься, — вздохнул дед. — И я даже могу примерно рассказать, как именно будут развиваться события. Если уже сейчас на каждом углу говорят, что сейчас стране нужна сильная рука. Тот, кто смог бы приструнить и разбушевавшихся народовольцев, и аристократов, которые скорее утопят столицу в крови, чем уступят хоть крупицу собственной власти. — Дед снова принялся уминать в трубку табак. — К примеру — какой-нибудь армейский чин. Может быть, даже отставной — но непременно почитаемый солдатами, любимый народом и уважаемый в высших кругах.
— Его превосходительство генерал Куракин, — проворчал я, откидываясь на спинку стула. — Подходит под описание как нельзя лучше.
— Пока мне еще не приходилось слышать этого имени. — Дед несколько раз с шумом втянул дым из трубки, раскуривая. — Но не сомневаюсь — в обществе… скажем так, попроще, его наверняка произносят с каждым днем все чаще.
И наверняка — все чаще вспоминают события чуть ли не полувековой давности. Те самые дни, когда русские штыки прогнали бы османов до самого Стамбула — если бы не приказ из столицы, поставивший крест на карьере блестящего молодого полковника Куракина. |