Руслан спал прямо поперек кровати, раскинув руки и улыбаясь во сне. Я смутно поняла, что даже если мне хватит наглости пытаться его разбудить, он все равно не проснется.

С трудом вытянула покрывало и укрыла Руслана. Он даже бровью не повел, настолько крепко спал. Я уже собралась выключать свет, как вдруг спохватилась, что мне нечего надеть. Задумчиво посмотрела на Руслана и, свято веря, что утром все равно проснусь раньше него и сбегу, я стянула с него рубашку и в нее переоделась. И вот теперь уже выключила свет, забралась под покрывало и, подло пользуясь моментом, положила голову Руслану на плечо, обняла его и уснула, блаженно улыбаясь. Что бы ни было завтра, сейчас я была самым счастливым человеком во вселенной.

Интересное наблюдение, почему то рядом с Русланом мне всегда очень сладко спалось. Сновидения посещали яркие и радужные и, даже если сон был совсем недолгий, я каждый раз замечательно высыпалась и полностью отдыхала. Ну а пробуждение – это вообще отдельная история. Открываешь глаза, а рядом Он… Любимый… Единственный… И такая дикая радость охватывает, что кажется, будто душа и не в состоянии вместить ее, даже плакать от счастья хочется.

И когда я проснулась утром в гостиничном номере, первое, что я увидела, были глаза Руслана. Если всегда их цвет у меня ассоциировался с грозовым небом, то продолжая сравнение, сейчас небо в его глазах было ясным. Умиротворенным и радостным. И еще каким то непонятным. Очень хотелось назвать «любящим», но это было не совсем точное описание.

Я расплылась в улыбке, хотя, кажется, я не переставала улыбаться всю ночь. Он тоже улыбался, обнимал меня.

И, конечно же, все испортил. Легонько поцеловал в нос и выдал:

– Я смотрю, у тебя просто какая то нездоровая любовь к моим рубашкам.

Я мгновенно покраснела, отстранилась от него.

– И тебе, Полянский, доброго утра, – буркнула я не без язвительности.

На этом наше общение и закончилось. Я сбежала в ванную, там переоделась и гордо ушла из номера, даже не попрощавшись.

Но на лестнице уже одетый Руслан меня нагнал.

– Я отвезу тебя домой, – безапелляционно заявил он.

Я ничего не ответила, по прежнему изображая из себя гордую королеву рядом с презренным недостойным, но все же пошла за ним.

Тишину в салоне лексуса разбавляла музыка. Не знаю, что это было за радио, но раньше я эту песню не слышала. Бархатный голос неизвестного исполнителя старательно замахивался на искренность:

Пусть замрёт на одно мгновение сердца стук,

И умрут сомнения в том,

Что мы друг для друга слеплены,

Пусть смешные, пусть немного ветреные…

Зеркала разлетятся вдребезги, по углам,

Я не чувствую нежности твоих губ…

Языками пламени

Пусть сгорят все обрывки памяти…

Навсегда превращаю в узоры

Все слова, все нелепые споры,

В горсти пепла, над водою рассеянным,

Нашим душам только ветра пение…

Сорван голос, сбито дыхание,

Но ведь мы не смертельно ранены…

Я не верю, что всё так просто…

Я тоже хотела верить. Очень хотела. Верить, что я его люблю и что он меня любит. Несмотря на фаньены и прочую чепуху. Но, как ни крути, вера эта была непозволительной роскошью.

Всю дорогу до дома мы не сказали друг другу ни слова. Только уже остановив машину возле моего подъезда, Руслан ровным голосом произнес:

– Я заеду за тобой около десяти вечера, будь готова. Не забудь своих предупредить, что не вернешься до утра.

Моих душевных сил хватило только на едва заметный кивок, я быстро сбежала домой.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

РЕШАЮЩИЙ ДЕНЬ

Оказывается, еще было совсем рано.