|
Покупали мало, но шумели много. Это был не просто базар, но и клуб. Иная женщина несла на продажу в город всего-навсего пяток яиц — только бы проторчать весь день на базаре. Она раскладывала свой товар на крошечном клочке земли, за пользование которым приходилось платить, и целый день сидела на корточках, разговаривая с соседями. Она продавала свой товар только вечером уже перед тем как идти домой. Таких было много. Но было тут немало и настоящих торговцев. И все до единого — непринужденны, громогласны и веселы.
Удомо остановился у ларька. Торговавшая в нем женщина была, по-видимому, здесь своим человеком. — Скажите, пожалуйста, где можно найти Селину? Женщина смерила его взглядом и крикнула: — Спрашивают Селину! Крик ее потонул в общем гаме. Она повернулась к покупателю. Все, что от нее требовалось, она сделала и тут же потеряла к Удомо всякий интерес. Он усмехнулся и пошел к следующему ларьку. — Скажите, пожалуйста, где можно найти Селину? Торговка самозабвенно болтала о чем-то со своей подругой. Не прерывая потока слов, она махнула рукой, отсылая Удомо в самую гущу народа. Удомо стал протискиваться сквозь толпу. Шум стоял несусветный. Скопление множества человеческих тел в одном месте точно усиливало жару, делало ее нестерпимой. Чем ближе к центру, тем разнообразнее и дороже становились товары. Здесь уже торговали машинами и мебелью. Удомо подошел к долговязому юноше, стоявшему у входа в огромный павильон, где, по-видимому, можно было купить все на свете. — Где я могу найти Селину? — Здесь не приходилось орать во все горло: было относительно тихо. Юноша оценивающим взглядом оглядел Удомо. — А кто ее спрашивает? — Я. Где можно найти ее? Она говорила, что всякий скажет. — Вы с ней знакомы? — Да. Может, теперь вы скажете, где она? — А кто вы такой? Удомо с трудом сдержался. — А вам-то что? Я — Удомо, и я хочу видеть Селину. Он повернулся и пошел к другому ларьку. Юноша мгновенно переменил тон. — Мистер Удомо! Подождите, пожалуйста, сэр! Одну минутку, пожалуйста! Он скрылся за грудой ящиков. «Кажется, знает меня», — подумал Удомо. Теперь минута-другая не имела значения. Оказывается, не так просто найти Селину, как она рассказывала. Молодой человек вернулся. Следом за ним шла Селина. — Селина! — воскликнул Удомо. Он успел забыть, как высока она, как невозмутимо держится. Встретив ее спокойный взгляд, он сразу вспомнил бесконечные дни, проведенные на пароходе в грязи и духоте третьего класса. — А я думала, вы обо мне забыли, мистер Удомо, — сказала она. И медленно оглядела его с головы до ног. Она отлично помнила, каким он был на пароходе. Отутюженный пиджак — теперь он как жеваный. Сверкавший белизною воротник рубашки — теперь он посерел от грязи. И этот самый галстук был когда-то без единой морщинки. Брюки на коленях пузырятся, складок нет и в помине. Каблуки совсем стоптаны. Левый ботинок лопнул, и, если бы не носок, мизинец торчал бы наружу. Селина перевела взгляд на лицо Майкла. Похудел. Скулы и подбородок обозначились резче. Удомо улыбнулся. Глаза их встретились, и она поняла, что он прочел ее мысли. Он чуть заметно повел плечом. Нет, он не изменился. Она ошиблась. Рубашка, пиджак, брюки, ботинки — все это не так уж важно, в конце концов. А вот то, что она еще тогда подметила в его глазах, осталось. Он пришел не потому, что его прижала жизнь. — Идемте, — сказала она. Юноша отступил в сторону. Удомо прошел вслед за Селиной за ящики. Они отгораживали небольшое пространство. Там стоял стол, стулья и узкая раскладушка, на которой спал ребенок. |
