— Какая встреча! — сказал Мхенди.

— Это что! — сказал Эдибхой. — То ли еще будет.

— Как доехали? — спросил Удомо.

— Нам оказывали прямо-таки королевские почести, — воскликнул Лэнвуд. — А как вы, Майк? Сколько времени прошло, боже мой!

— Это хорошо. — Удомо кинул быстрый взгляд на пароход. — Когда я ехал, со мной обращались как с собакой. Очень рад, что они кое-чему научились.

Лзнвуд выпятил грудь.

— Они пытались завязать с нами дружеские отношения, но мы эти попытки решительно пресекали. Что за лицемерная нация!

Удомо рассеянно кивнул. Мхенди не сводил с него глаз.

«Он переменился, — думал Мхенди. — Вот только к лучшему ли?»

— Нас ждут, — напомнил Эдибхой.

— Да, — сказал Удомо. — Поехали! — Он первым направился к автомобилю. — Когда будете садиться, помашите им — они любят это.

Три черных фотографа нацелили на них свои фотоаппараты— пришлось позировать возле машины. Снова заиграла музыка. Удомо помахал толпе. Лэнвуд и Мхенди тоже помахали и сели вслед за Удомо в машину. Автомобиль развернулся и поехал. Толпа проводила его восторженными криками.

На борту парохода один из белых пассажиров — служащий «Панафрика компани», получивший назначение в Куинстаун, — сказал встречавшему его приятелю:

— Слава тебе господи! Теперь можно и нам выходить. Ну и балаган!

— Здесь лучше не делать таких замечаний, — спокойно заметил его спутник. — Даже если рядом только твоя прислуга.

— Я же ничего особенного не сказал, — запротестовал вновь прибывший.

— На мой взгляд, ничего! Но они невероятно мнительны. И вообще, все это очень сложно. Нам нужно следить за каждым шагом, если мы хотим торговать с ними. Они ведь сожгли у нас несколько складов в первые дни после переворота. Это влетело нам в копеечку. Запомни, главное — быть с ними безукоризненно вежливым, особенно с заправилами! И еще — не вступай ни в какие политические споры. Сейчас парадом командуют они. Мы здесь только торговцы. Забудь все, что когда-либо слышал об Африке и об африканцах, а то рискуешь сесть в лужу… По крайней мере, в этой части Африки.

— Понимаю… — неуверенно проговорил новый служащий.

— Прежние времена миновали, — сказал старожил с сожалением. — Пошли.

Автомобиль несся через город. Мелькали дома, украшенные выцветшими флажками. В неподвижном воздухе безжизненно висели знамена «красные, как кровь народа, черные, как родная земля». Из домов выбегали люди, они махали руками, выкрикивали приветствия.

Лэнвуд был потрясен. Он держал Удомо за руку и повторял:

— Боже мой, Майк! Боже мой! Как много сделано. Как это замечательно! Какая встреча!

Эдибхой сидел, обняв Мхенди за плечи.

Удомо наклонился вперед и положил руку на колено Мхенди.

— Ну, брат, что ты скажешь?

— Смотрю на вас и рвусь в бой. Я уже стал отчаиваться: год как ты у власти, а вызова все нет и нет. Решил, что ты забыл про нас.

— Я прямо глазам своим не поверил, когда пришла телеграмма, — сказал Лэнвуд.

— Ведь почти два года, как ты уехал, — прибавил Мхенди.

— Такие вещи сразу не делаются, — ответил Удомо. — Пришлось выдержать целое сражение, чтобы вызвать вас сюда.

— Многое еще в их руках, — задумчиво сказал Эдибхой, — но это ненадолго.