|
Вы знаете Эдибхоя. Он все время был среди вас. Это они с Селиной создали нашу партию, когда я сидел вон там. — Он показал на тюрьму на вершине Холма. — Эдибхой, Селина и все вы боролись здесь, а эти люди — мои братья, о которых я говорил вам, о которых писал в газете, — сражались за наше дело в чужой, холодной стране. Они сражались за над. Их оружием было слово, вы читали их статьи в нашей газете. И вот они здесь, перед нами. Нам потребовалось много времени, чтобы добиться их приезда. Мы еще не так свободны, как хотели бы. Многое еще в руках белых. Есть такой зверь, его зовут «иммиграцией». Раньше этот зверь помогал белым владеть Африкой. Помните, я рассказывал о моем возвращении на родину. Мы с Селиной должны были ждать, пока все белые высадятся, и только тогда смогли сойти на берег. В этом был виноват зверь, о котором я говорю — «иммиграция». А сегодня мои братья — вы видите: они тоже черные — первыми сошли с парохода. Выходит, нам удалось укротить этого зверя. Пройдет немного времени, и он будет слушаться нас, как слушается собака своего хозяина. Мы завоюем полную свободу для своей страны. Мы будем действовать твердо, но не прибегая к насилию — если сможем. Если же нам будут мешать, мы найдем другие пути. Как вы считаете, друзья?
— Верно, верно, Удомо! — загремело над площадью. — Они не хотели впускать сюда моих братьев, но я был тверд. И вот они здесь. Мы должны учиться быть твердыми в тех случаях, когда твердость необходима. Друзья мои, все вы слышали о стране, которая называется Плюралией. В этой стране пять миллионов белых держат в повиновении свыше сорока миллионов наших братьев — африканцев. Я говорю сейчас как африканец, как вождь вашей партии. Пока что я не могу говорить так же от имени правительства нашей страны. Вы понимаете почему. Как вождь вашей партии я говорю вам — наши братья в Плюралии бесправны. Они пытались восстать, их восстание было безжалостно подавлено. Но они подымутся снова. И настанет день, когда они будут свободны. Вот он — мой брат Дэвид Мхенди — вождь наших угнетенных братьев в Плюралии. Приветствуйте его. Хорошенько приветствуйте. Пусть белые в Плюралии знают, на чьей стороне ваши симпатии. Удомо подвел Мхенди к микрофону. Толпа встретила его бурными приветственными криками. — Речи не надо, — шепнул Удомо. — Я потом объясню. — Я очень счастлив, что я здесь, — сказал Мхенди. — Очень счастлив, что я снова в Африке. Спасибо за радушный прием. — Он вернулся на свое место. Удомо взял Лэнвуда под руку и подвел его к микрофону. — Только не надо речей, Том. Я потом объясню. — В микрофон он сказал — А это Том Лэнвуд — один из самых главных наших учителей. Все вы знаете его имя. Все вы читали его статьи. Он первым выразил словами мечту нашего поколения о свободе. И снова мощный рев толпы поднялся над площадью. — Друзья мои, — начал Лэнвуд. — Братья и сестры— африканцы! Сегодня счастливейший день моей жизни! Вот она, награда, за долгие годы борьбы и страданий! — Голос его окреп. — И вот оно, вдохновенное начало великого похода всех африканских народов— народов всего континента, включая Плюралию, — за освобождение от ига империалистов и капиталистов… Удомо дернул его за рукав. Лэнвуд замолчал. Удомо взял у него микрофон. — Теперь вы познакомились с моими братьями. Вы еще не раз встретитесь с ними. Время для этого будет — будет время и поговорить и развлечься, потому что после стольких лет, прожитых в холодных странах, среди холодных людей, им надо почувствовать тепло ваших сердец. Они — мои гости, мои братья, а значит, и ваши. И еще одно. |
