Он положил трубку, из динамика послышались частые гудки.

Босх взглянул на Биллетс:

— Это какая-то шутка?

— Если да, то хорошая. Поздравляю.

— Но три дня назад Ирвинг велел мне готовиться к отставке. А потом он передумывает и посылает меня в центр?

— Ну, может, он хочет наблюдать за тобой попристальней. Гарри, Паркер-центр не зря называют стеклянным домом. Будь осторожнее.

Босх кивнул.

— Мы оба знаем, — продолжала Биллетс, — что твое место там. Тебя вообще не должны были переводить оттуда. Это просто замыкается круг. Но нам будет недоставать тебя. Мне будет недоставать, Гарри. Ты работаешь превосходно.

Босх благодарно кивнул. Сделал шаг к выходу, затем обернулся к ней с улыбкой:

— Вы не поверите, особенно в свете того, что произошло только что, но мы опять занимаемся Трентом. Дело в скейтборде. НИО нашел на нем инициалы мальчика.

Биллетс запрокинула голову и так громко засмеялась, что это привлекло внимание всех сотрудников отдела.

— Да, — произнесла она, — как только Ирвинг узнает об этом, он определенно заменит ОРУР юго-восточным отделением.

Речь шла о кишащем бандитскими шайками районе в отдаленном конце города. Перевод туда был бы ярким образцом дорожной терапии.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Босх.

Биллетс посерьезнела. Поинтересовалась последним поворотом в деле и внимательно выслушала его план составления психологического портрета покойного оформителя декораций.

— Вот что я тебе скажу, — заговорила она, когда Босх умолк. — Я выведу вас обоих из очереди. Нет смысла привлекать тебя к новому делу, раз уходишь в ОРУР. И обеспечу сверхурочные за работу в выходные. Так что занимайтесь Трентом, не жалея сил, и держите меня в курсе. Гарри, у тебя четыре дня. Не оставляй на столе это дело, когда уйдешь.

Босх кивнул и вышел из кабинета. По пути к своему месту он ощущал, что все взгляды в отделе устремлены на него. Сев на стул, он опустил голову.

— Ну что? — прошептал Эдгар. — Куда тебя переводят?

— В ОРУР.

— ОРУР?

Эдгар повысил голос чуть ли не до крика. Теперь это становилось известно всему отделу. Босх почувствовал, что краснеет. Он догадывался, что все смотрят на него.

— Черт побери! — воскликнул Эдгар. — Сначала Киз, теперь ты. Что я, проклятый?

Босх с бутылкой пива в руке откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Завершился суматошный день в конце суматошной недели. Теперь ему только хотелось, чтобы музыка проходила через него, очищая душу и разум. Он был уверен, что уже располагает тем, что ищет. Требовалось только привести мысли в порядок, избавиться от заслоняющих поле зрения мелочей.

Они с Эдгаром работали до семи, потом решили разъехаться по домам. Эдгар не мог сосредоточиться. Весть о переводе напарника подействовала на него сильнее, чем на самого Босха. Эдгар воспринял это как пренебрежение к себе, поскольку в ОРУР перевели не его. Босх пытался успокоить Эдгара, уверял, будто там гадюшник, но все тщетно. Потом посоветовал напарнику ехать домой, выпить и хорошенько выспаться. Им предстояло работать в выходные, собирать сведения о Тренте.

Теперь Босх сам пил и засыпал в кресле. Он чувствовал, что стоит на пороге чего-то. Готовился к началу нового, ясного, периода жизни. Периода повышенной опасности, повышенных ставок, повышенного удовлетворения. И, зная, что теперь его никто не видит, улыбался.

Зазвонил телефон, Босх выключил стереопроигрыватель и пошел в кухню. Когда ответил, женский голос сообщил, что сейчас с ним будет разговаривать замначальника управления Ирвинг.