— Родилась в Сидерсе? — сказал он. — А росла где?

— Не смейся. В Бел-Эйре.

— Вот как? Видимо, твой отец не очень доволен, что ты решила служить в полиции.

— Тем более что однажды я ушла из его юридической фирмы и не подавала о себе вестей два года.

Босх улыбнулся и поднял бокал. Джулия чокнулась с ним.

— Храбрая девочка.

Когда они поставили бокалы, Джулия предложила:

— Давай покончим со всеми вопросами.

— Хорошо, — отозвался Босх. — И чем займемся?

— Отвези меня домой, Гарри. К себе.

Босх посмотрел в ее блестящие карие глаза, подумав, что события развиваются молниеносно. Это редко случается между полицейскими, сознающими свою принадлежность к замкнутой группе общества и ежедневно отправляющимися на работу с мыслью, что она связана с риском для жизни.

— Да, — промолвил наконец Босх. — Мне пришло на ум то же самое.

Он наклонился к Джулии и поцеловал ее в губы.

— Я люблю джаз.

Босх был в кухне. Он улыбнулся, услышав ее слова. Наполнил два бокала мартини из шейкера, вошел в гостиную и подал один ей.

— Кто тебе нравится?

— В последнее время Билл Эванс.

Босх кивнул, подошел к полке и достал «Некий рай». Вставил компакт-диск в проигрыватель.

— Билл и Майлс, — сказал он. — Разумеется, Колтрейн и еще несколько исполнителей. Я считаю их самыми лучшими.

Когда зазвучала музыка, он поднял свой бокал, Джулия подошла и чокнулась с ним. Вместо того чтобы пить, они слились в поцелуе. Потом она рассмеялась.

— Что такое? — спросил Босх.

— Ничего. Просто я чувствую себя беззаботной и счастливой.

— Я тоже.

— Очевидно, дело в том, что ты отдал мне фонарик.

Босх пришел в недоумение:

— Как это понять?

— Он ведь такой фаллический.

Увидя выражение лица Босха, Джулия снова рассмеялась и пролила на пол чуть-чуть коктейля.

Позднее, когда она лежала на его кровати, Босх водил пальцем по татуировке в виде сияющего солнца на ее пояснице и думал о том, какой близкой и вместе с тем незнакомой кажется ему эта женщина. Он не знал о ней почти ничего. При взгляде на нее под любым углом зрения обнаруживался сюрприз вроде этой татуировки.

— О чем думаешь? — спросила Джулия.

— О человеке, который нанес тебе это на поясницу. Жалею, что не я.

— Почему?

— Потому что какая-то его часть всегда будет с тобой.

Джулия с улыбкой перевернулась на бок, показывая груди. Волосы ее рассыпались по плечам. Босху нравилось и это. Она притянула его к себе, наградила долгим поцелуем, а потом сказала:

— Давно не слышала ничего столь приятного.

Босх положил голову на ее подушку, ощутив запах нежных духов, секса и пота.

— У тебя нет никаких портретов на стенах, — удивилась Джулия. — Я имею в виду — фотографий.

Он пожал плечами. Джулия повернулась к нему спиной. Он положил ладонь на ее грудь и притянул к себе.

— Останешься до утра?

— Муж, наверное, заинтересуется, где я, но ему можно позвонить.

Босх оцепенел, а Джулия рассмеялась.

— Зачем ты меня так пугаешь?

— Ты даже не спросил, есть ли у меня кто-нибудь.

— Ты меня тоже не спрашивала.

— С тобой все было ясно.