— О, неужели, — пробормотала Вероника, стараясь проявить к сказанному хоть каплю вежливого интереса, в то время, как все ее внимание сосредоточилось на высоком темноволосом мужчине, выходившем из дома. Одной рукой он обнимал хрупкую согбенную Зою Мейн, в другой держал бутылку красного вина.

Она едва уловила широченную улыбку Росса Бентли, когда тот приветливо протянул ей руку, и совсем не заметила, что пожатие было немного затянутым, так как не уделила поначалу молодому человеку должного внимания. Его остроглазая невеста немедленно вмешалась.

— Может, это оптический обман, но мне кажется, что Вероника стала еще выше с тех пор, как мы виделись в последний раз, — растягивая слова, произнесла Ашли, комфортно расположившаяся в самом дальнем конце стола. На пальце манерной девушки, когда она поднимала бокал вина, сверкнуло бриллиантовое кольцо.

— Чем выше женщина, тем больше это ценится, — учтиво промурлыкал Росс Бентли, и Вероника съежилась бы от этих слов, если бы слышала их. — Мелани настаивает на том, чтобы мы соблюдали местные обычаи, хотя бы при первой встрече, — возвысил голос толстяк, рассмеялся и, взяв Веронику за плечи, расцеловал в обе щеки. Так как Росс был на несколько дюймов ниже девушки, сделал он это немного неуклюже; к тому же она стояла прямо, глядя через его голову, и едва ощущала прикосновения его губ к своим щекам.

Помертвев, Вероника смотрела на пару, приближавшуюся к ним. Если бы она могла упасть в обморок!

Но здоровье у нее было крепкое, и девушка, несмотря на ощущение, что кровь покинула ее мозг, собрала остатки своего разума.

Если она упадет в обморок прямо сейчас, она опрокинет вместе с собой этого полного белокурого юношу, и Ашли еще больше будет дуться на нее.

Но если она все же притворится, что упала в обморок, Мелани не разрешит отнести ее обратно в ее домик, а посадит на стул, приложит мокрое полотенце к ее лбу — в общем, устроит вокруг гостьи всеобщую суматоху.

Кроме того, было уже поздно: Люсьен смотрел прямо на нее, или, если более точно, — на нее и Росса Бентли. Глаза его сузились, а лицо угрожающе окаменело.

Она больше не могла избегать его взгляда. Девушка медленно подняла глаза и взглянула на своего бывшего любовника. Он был одет во все белое — помятые брюки и небрежно застегнутую рубашку с короткими рукавами, — но Веронике показалось, что его окружает пульсирующий гневом мрак.

Держись подальше от меня и от всего, что меня касается...

— Вероника, это мой пасынок, Люсьен Ридер, — сказала Мелани с оттенком гордости. — Люк сперва жил с нами, а когда ему исполнилось шестнадцать, уехал учиться в Оксфордский университет. Он остался в Европе, занялся бизнесом, но в душе считает себя новозеландцем!

О боже, я провела эту безумную ночь с пасынком Мелани!

Вероника думала, что он, возможно, британец или канадец, но и мысли не допускала о том, что ее экзотический «француз» родился с нею на одной земле! Девушка почувствовала, что ее предали. Какое нелепое ощущение! И как, наверное, он смеялся над ней там, в Париже!

Люсьен не стал притворно вежливо пожимать ей руку. Он обнял ее и прижал к своей груди. А затем стал целовать в щеки — один, два, три раза, каждый раз стараясь коснуться и мочки уха, где у нее, как он знал по опыту, была особо чувствительная эрогенная зона.

Вероника издала беззвучный вскрик, вспыхнула и едва не задохнулась, и тогда он отпустил ее, но по-прежнему оставался в угрожающей близости.

Старушка Зоя закашлялась, а Мелани, немного растерявшись, продолжала их знакомить.

— Люк, это сестра Карен, Вероника. Она очень отважно и самоотверженно бросилась закрывать ту брешь, которая возникла после моего падения, и настояла на том, чтобы быть моей правой рукой, пока я провожу исследования для новой книги.