Венера громко рыгнула. Между ее раскисших слоновьих ляжек собралось не меньше двадцати пустых фунтовых банок крабовых консервов. И четыре упаковки соевого концентрата.

Я уже знал, что мне не нравится в этой истории. На научный центр напали изнутри.

– Как такое могло произойти? – Я схватил доктора Маори за плечи, вероятно, не слишком вежливо, и рывком усадил на железный стол. Она послушно плюхнулась, как тряпичная кукла. В ее опухших красных глазах застыла тоска. – Как такое могло произойти, что очаг галлюцинации родился в помещениях, контролируемых теми, кто берег нас от этих очагов? У вас тут ежечасно включаются стационарные органы, прочищающие мозги. Если даже человек притащил заразу за собой, если его заразили в городе туземцы, лазарет в течение часа должен задавить наведенный глюк! Разве не так, доктор Маори? Если это не помогает, зараженного немедленно помещают в изолятор, чтобы после передать особой психиатрической службе. Кажется, процедура выглядит именно так, хотя я могу ошибаться. Так, доктор Маори?!

– Вы правы, – безучастно подтвердила она и всхлипнула. – Все было под контролем до… прошлой среды.

– А что произошло пять дней назад? Где они прорвались? Нам это необходимо знать, хотя бы для того, чтобы обезопасить миссии в других городах! Доктор, не молчите.

– Маори, они не поверят тебе, – прогудела лежащая в углу туша. Чтобы произнести пару слов, Агре приходилось подолгу собирать в груди воздух. – Слышите меня, солдат? Нет, не надо подходить близко, прошу вас. Вам очень повезло, солдат, вас лишили памяти. Как это называется у вас – консервация? Вам в юности выскоблили мозг и заложили туда массу новых сведений. Но среди этих сведений нет кошмаров. Я права, солдат? Уффф… Нет, Маори, не сейчас. Еще рано… уфф. Я договорю. Слышите меня, солдат? Я немного разбираюсь в этом, у меня брат служил по контракту медиком в одном из ваших гипноцентров… Вас ведь заставляют проходить курс гипнотерапии после каждой боевой операции. Да, это вроде военной тайны, но мой брат рассказывал мне. Теперь уже неважно… Ваше начальство следит за здоровьем легионеров, это замечательно. Вам очень повезло, солдаты. Вы неспособны родить глюки. Ну, почти неспособны… В крайнем случае, вы можете родить тех, кого когда-то убили. Если гипнокурс не подавит чувство вины. Вы счастливые люди, вам даже страшное видео не показывают…

– Я видел мультфильм про Бирра, – вставил Мокрик. – Но он меня совсем не напугал.

– Наверняка, вы были уже взрослым, – горько усмехнулась Маори Бирк. – Вам было смешно смотреть, как злая кукла мстит обидчикам. А меня в детстве, видимо, здорово проняло. Я была крайне эмоциональным ребенком, к тому же родители часто оставляли меня одну…

– Его, кажется, победил герой в красном трико, вы помните? – подался вперед Мокрик. – Я не видел все серии. Чем он победил Бирра?

– Героя звали Песенник. Но чем он победил, не помню…

В этот момент снова дважды ненадолго погас свет. Где-то снаружи раздался сильный удар. Венера поднялась на свои слоновьи ноги, пыхтя, как компрессор, утерла сопли с трясущегося необъятного подбородка и заковыляла на помощь роженице.

– Что ты с ней обнимаешься, Мокрик? – рассвирепел Бауэр. – Ты погляди, они ведь смеются над нами! Слышите вы, толстые жопы! Нас высадили, чтобы помочь вам. Только что погиб отличный парень. Вы ведь понятия не имеете, каким золотым легионером был Деревянный. Командир, если эта крашеная жопа – причина глюка, надо ее грохнуть, разве не так? Разве глюк не рассыпается, как только мозг-индуктор перестает его подпитывать? Одному Юпитеру известно, какими играми вы тут занимались, высоколобые жопы в белых комбинезонах! Укрылись тут, в своих берлогах без окон…

Доктор Маори побелела.