– Мы будем хранить их как зеницу ока, – поклялся Беллас.

– В этих книгах, – сказал Конан, – должны быть записаны и его военные расходы. Он получает от короля зарплату и продовольствие для сотни человек, а также корм для коней, оплату конюшен и прочие расходы. Ибо городской гарнизон оплачивает королевская казна. Вместо этого, как вы прекрасно знаете, он содержит пару десятков инвалидов. Вряд ли они получают больше половины из того, что полагается на содержание нормальных солдат городской стражи. Впрочем, это ничто по сравнению с тем, сколько он имеет с рудников. Такие люди, как Бомбас, совершая большие кражи, не брезгуют и малым.

– Что ты собираешься теперь делать, киммериец? – спросил его Беллас.

– Вернуться в Шикас. У меня там сейчас куча дел.

– Ты затеял опасную игру, мой друг, – сказал шахтер.

– А другие игры не стоят того, чтобы в них играть, – отозвался Конан. – Кроме того, в опасных играх выигрыши всегда больше.

– Почему бы тебе не отправиться с нами в деревню? – спросил Беллас. – Когда придет время, ты смог бы возглавить наш поход в Шикас, где мы бы навели порядок.

Конан покачал головой:

– Нет. Мне слишком много еще надо сделать в городе. Там пахнет большим выигрышем. Зачем отдавать его Бомбасу?

– Я думаю, ты с ума сошел. Но как бы то ни было, знай: за то, что ты сделал для нас сегодня, ты – наш друг отныне и навсегда. Когда понадобимся – позови нас.

Конан вместе с рудокопами закончил работу в старом форте. Сундуки взвалили на спину наиболее сильные. Они и пошли вперед. Остальные в это время поджигали форт. Обломки мебели, деревянная обшивка башен – все это было вытащено во двор и свалено в громадную кучу, куда бросили и трупы убитых противников. Затем кучу подожгли. Своих павших братьев шахтеры понесли с собой, собираясь похоронить их в деревне после надлежащих ритуалов.

Покончив с делами в форте, Конан двинулся на север. Вскоре огромный столб дыма, поднимающийся к небесам над старым фортом, скрылся из виду. Конан ехал не спеша. Хотя солнце уже садилось, было еще не темно. Оказавшись около города, Конан проехал по лугу, где разбивали лагерь караванщики – ставили палатки и разводили костры. В это время в Шикас приходило не много караванов. Конан обнаружил, что караван, с которым прибывал Мульвикс, уже ушел.

Конан въехал через городские ворота, дав обычную взятку, и отправился к гостинице. Когда киммериец, держа в поводу коня, входил в темную конюшню, конюх как-то странно глянул на него. Киммериец уже собрался было спросить конюха, не случилось ли чего, когда что-то ударило его по затылку.

Конан упал, еще не вполне потеряв сознание, но совершенно не способный двигаться. Он чувствовал, как вокруг лодыжек и локтей обвились веревки. Он ничего не мог против этого поделать. Затем его завернули в тяжелое одеяло. Последнее, что киммериец слышал, прежде чем уплыть в небытие, был голос Юлуса:

– В темницу его!

Глава шестнадцатая

Конан пробудился от ощущения, будто в голове у него начал извергаться вулкан. Только дикарский инстинкт удержал Конана от громкого стона. Звуки, свидетельствующие о боли и беспомощности, могут привлечь хищников. Конан шевельнулся. Под ним зашуршала солома. Уже не в первый раз Конану доводилось приходить в себя вот так, на холодном каменном полу, покрытом соломой, с разламывающейся от боли головой.

Он медленно поднял руку и ощупал затылок. Пальцы коснулись запекшейся крови. Конан мрачно, стоически провел пальцами по голове, а затем надавил так сильно, как только мог. Боль копьями пронзила все тело. Перед глазами заплясали круги. Конан решил не обращать внимания на боль. Хвала Крому, череп вроде не проломили! Стальной шлем и плотная копна черных волос погасили силу удара.