Клер оставила маленький складной арбалет себе.

К тому времени, когда вернулись люди байкеры с запасом древесины для колов и ящиками пива и Колы, прошло полдня.

— Им обязательно пить пиво, прежде чем мы это сделаем? — пожаловалась Клер Фрэнку, который тщательно просматривал набор колов и проверял их заостренность. У него в руке тоже была банка. — Уточнение: тебе обязательно нужно пить пиво перед тем, как мы это сделаем?

— Ты готовишься по-своему, — сказал он ей, и выбрал себе оружие. — Мы будем готовиться по-своему. — Она решила не мешать ему в этом, и успела сделать лишь пару шагов, прежде чем Фрэнк сказал, не отрываясь от кола у себя в руке. — Как он?

— Кто?

— Твой отец.

Клер ожидала услышать что угодно, но только не это. Ей потребовалась минута неподдельного замешательства в попытке выяснить, почему кого-то, как Фрэнк Коллинз, вообще может это волновать. Наконец, она произнесла, — Он идет на поправку. Я разговаривала с мамой вчера, врачи считают, что им удастся исправить его проблему с сердцем. Он чувствует себя намного лучше.

Фрэнк кивнул.

— Хорошо. Семья очень важна, — сказал он. — Может быть, временами даже слишком важна.

Я знаю, как сильно я напортачил с Шейном. Я не могу винить ребенка за его ненависть ко мне. — Это было почти… вопрос? И если бы это был вопрос, что могла сказать Клер? Да, он ненавидит твой характер. Вероятно, это не то, что Фрэнк надеялся услышать.

— Просто позаботься о нем, — сказала она. — Вот что ты должен делать. Прекрати использовать его, и начни защищать его. Я знаю, он считает, что ему это не нужно, но иногда он нуждается в этом. Иногда мы все в этом нуждаемся.

Теперь Фрэнк поднял глаза, и Клер почувствовала как ее лицо заливает румянец, когда он смотрел на нее, словно он на самом деле видел изменения в ней.

— Он правильно поступил. — Сказал, наконец, отец Шейна. — Выбрав тебя.

Она не была уверена, как чувствовать себя заработав одобрение худшего отца в мире, поэтому она лишь слабо улыбнулась и направилась в другую комнату — любую другую комнату.

Байкеры, наконец-то, допили пиво и готовили себя во всех других смыслах, и они только закончили с приготовлениями, когда в дверь громко постучали. Клер заставила всех замолчать и пошла проверить окно. На пороге стояли два человека. Один из них был одет в большую, черную широкополую шляпу и пальто, а другой был плотно укутан в одеяло.

— Как думаешь… нам стоит их впустить? — спросил Шейн. Он подошел к ней сзади, так близко, словно он на самом деле вспомнил, кто она такая. Это ощущалось… странно хорошо, что он не пытался держаться от нее подальше. Что он настолько доверял ей.

— Я думаю, что у них, в любом случае, есть ключи, — сказала Клер, когда она услышала поворот ключа.

— Давай я сама с этим разберусь.

Она вышла в коридор в том момент, когда дверь распахнулась, и фигура в одеяле перешагнула через порог. Следом вошел человек в шляпе, закрыл дверь и запер ее.

— Говорю же тебе, — говорила Ева, — здесь твориться что-то совершенно неправильное. Моя мать абсолютно сумасшедшая. Даже более сумасшедшая, чем была прежде, по крайней мере, десять трейлеров безумия. — Она остановилась, когда увидела стоящую там Клер, и сняла шляпу.

Ее удивление сменилось обдумыванием, а затем прямым взглядом.