— Кончай темнить, Леонид, — небрежно бросил Семенец по прозвищу Мамонт. — К чему ты клонишь? В чем заключается твое предложение?

— Нам нужно объединиться, — сказал Кулагин, обводя взглядом всех присутствующих. — И менты, и бизнесмены, почувствовав свою безнаказанность, легко перебьют или пересажают нас поодиночке. И это еще и при том, что мы сами начнем рвать друг другу глотки из-за лишнего куска. Я знаю, о чем говорю, потому что сам уже прошел через это… Отдельные дворы обречены на отмирание. А если мы создадим коалицию и начнем действовать сообща, то подмять нас будет очень непросто. И мы сумеем с легкостью прибрать к рукам весь Новоречинск.

— Эх, как ты хватил, Леня! — присвистнул Протас. — Весь?

— Да, весь! — Кулагин и сам воодушевлялся собственной речью. — И это не нелепая фантазия. Все в наших руках. Оглянитесь на Москву, на Питер, пацаны… У них четкая, отлаженная система, продиктованная тянущимися испокон веков воровскими традициями. У них закон! Порядок! А чем мы хуже? Неужели мы собираемся до старости носить повешенный на нас ярлык шпаны?

— А чего ты хочешь? — весело вопросил Антипов. — Стать вором в законе?

Его шутка была встречена дружным смехом, однако сам Кулагин при этом даже не улыбнулся.

— Может быть, со временем. А почему бы и нет? — серьезно произнес он.

Вершинский удивленно вскинул вверх брови и молча переглянулся с Левинсоном. Тот скупо улыбнулся приятелю в ответ. Оба поняли друг друга без слов, но никто из них не стал прерывать Кулагина. Не тот случай. Сейчас было необходимо, чтобы Леонид постарался завоевать как можно больше голосов в свою пользу.

— Но сейчас не об этом. Мы будем решать проблемы по мере их поступления. И главное в настоящий момент — это объединение. Если у нас будет мощная структура, то мы сумеем противопоставить себя кому угодно.

Кулагин замолчал. Основное уже было произнесено. Теперь было необходимо, чтобы смысл сказанного дошел до каждого из присутствующих. Лебедев придвинул к себе пепельницу и настороженно окинул всех взглядом из-под нахмуренных бровей. Долгое время никто не решался нарушить установившуюся в банкетном зале тишину.

— Ну хорошо, — первым взял слово Круглов, прекрасно известный всем в городе яростный противник ментовского беспредела. — Допустим, ты прав, Леонид. Группировка в сто человек, безусловно, имеет гораздо больше шансов на успех, чем группировки по пять-шесть. Но кто будет руководить такой мощной организацией? Кто возьмет на себя ответственность держать в узде всех и каждого?

Кулагин ждал этого вопроса.

— Им может стать любой из нас. Это несложно будет решить при помощи голосования, когда мы все придем к единому решению по поводу коалиции…

Ехидный смешок слева заставил Леонида оборвать заготовленную им речь на полуслове и недовольно повернуть голову. Удивление в полной мере отразилось на его лице. Смешок принадлежал Нестору Шумскому.

— В чем дело, Нес?

— Мне будет позволено высказаться? — Шумский выудил изо рта сигарету с замусоленным фильтром и вяло опустил ее в близлежащее блюдце. — Очень бы хотелось, Леня. Если ты позволишь…

Кулагин нахмурился. Поведение Нестора было в высшей степени странным. Никогда прежде он не разговаривал с друзьями в подобном тоне. Горшаков слегка потянул Кулагина за рукав и качнул головой.

— Конечно, Нес, какой базар? Говори.

— Спасибо. — Шумский поднялся из-за стола. — Я уже слышал идею, которую высказывает Леонид, еще на зоне. И мне сейчас показалось, что, если я буду молчать, мы все потеряем уйму времени понапрасну.