Святая Повелительница, неужели король собирается снова наполнить эти чаши?

Нет, не собирается. Слава Божеству, Тойкелла удовлетворился одной порцией этой отравы!

– Договор, – с мрачным видом ворчливо произнес король. – Теперь подписываем.

– Да, – согласился Харпириас. И еще раз с трудом заставил себя устоять на ногах, стараясь не шататься. – Теперь подписываем.

Два пергаментных свитка разложили рядом на столе перед троном. Королю принесли стул, сделанный из костей, и еще один для Харпириаса, и они тоже сели рядом, глядя на собравшихся перед ними знатных отиноров.

Коринаам стоял прямо позади Харпириаса в роли переводчика и советчика, а Манкхелм в том же качестве занял место за спиной короля. Тойкелла, схватив своими громадными лапищами свиток и высоко его подняв, строчка за строчкой внимательно разглядывал его, словно и правда мог прочесть; затем с ворчанием положил обратно, взял второй экземпляр и подверг его столь же придирчивому осмотру. Харпириас с некоторым удовлетворением отметил, что король читает его вверх ногами.

– Все в порядке? – спросил у него Харпириас.

– Да, все в порядке. Подписываем.

Коринаам подал Харпириасу стило, предварительно макнув его в чернила.

Метаморф наклонился вперед и тихо произнес язвительным тоном:

– Вы видите то место, где вам нужно расписаться, не так ли, ваша светлость?

– Я не намерен подписываться именем…

– Подпишите, ваша светлость. Быстро. Вы должны. Другого выхода нет.

Быстрыми сердитыми росчерками пера Харпириас написал внизу свитка требуемое имя:

Амбинол, корональ, лорд. Ему это казалось чудовищным, почти святотатством. Несколько мгновений он пристально смотрел на фальшивую подпись; затем, прежде чем Коринаам успел возразить, добавил ниже:

Харпириас Малдемарский, от имени лорда Амбинола. И пусть король Тойкелла понимает это как хочет – или как может.

Он отдал королю подписанный свиток и получил в обмен второй. Тойкелла старательно нацарапал крупные, неровные, неразборчивые каракули в левом нижнем углу. Напротив Харпириас еще раз поставил имя короналя и еще раз прибавил под ним свое имя.

Дело сделано. Договор подписан.

– Гожмар, – произнес Харпириас. – Теперь заложники.

– Гожмар, – буркнул Тойкелла, сердито кивая, и подал сигнал. Двери в пиршественный зал распахнулись настежь, и неуверенными шагами вошли девять пленников из ледяной пещеры; впереди с безумными глазами шел Сальвинор Хеж Он бросился к Харпириасу и упал на колени.

– Мы уже свободны?

Харпириас показал пальцем на два свитка, лежащие перед ним на столе.

– Договор скреплен подписями. Мы уезжаем отсюда рано утром.

– Свободны! Наконец свободны! И ископаемые – я видел их снаружи у этого дома, принц, всю нашу коллекцию! Их нам тоже вернут?

– Отиноры дадут носильщиков, чтобы донести их до экипажей, которые мы оставили за пределами поселения, – сообщил ему Харпириас.

– Свободны! Свободны! Неужели это правда? – Палеонтологи вне себя от радости бросились обнимать друг друга. Некоторые казались совершенно обезумевшими от счастья; другие, по‑видимому, с трудом верили, что их заточению пришел конец.

– Дайте этим людям мяса и пива, – велел Харпириас. – Это и их праздник тоже!

Тойкелла угрюмо взмахнул рукой в знак согласия Налили еще пива; принесли еще блюда с мясом. Но Харпириас заметил, что король отошел в сторону и стоит с мрачным видом, не принимая участия в празднике.

Может быть, Тойкелла замыслил какое‑то предательство под конец пира?

И именно этим объясняется странное задумчивое настроение и ощущение напряженности, исходившее от него в течение всего вечера?

– Твой отец – что его сегодня тревожит? – шепотом спросил Харпириас у Ивлы Йевикеник.