Я почувствовал, что кое-что, в самом деле, повисло под грузилом, что-то живое и яростно барахтающееся.

– Не тащите сразу. Дайте ей покапризничать, но не слишком распускайте. Ведите ее, так сказать. Хочет потянуть – пусть тянет. Только не ослабляйте. Техника прядения, одним словом.

Катушка стала быстро раскручиваться.

– Стоп! Не отпускайте глубоко. Если она будет ползти брюхом по дну, обязательно спрячется за какой-нибудь корягой. В-о-о-о-т. Она – тело, а вы – мозг, Бенжамен, никогда не забывайте об этом. Когда вконец измотается, сама к вам приплывет, как виновный, уставший от постоянного преследования. Представьте, что она – Леман, а вы – Силистри…

Наконец я увидел, как на поверхности показался спинной плавник этого водоплавающего Лемана. Сама красота! Китайский парус под нашим весенним небом. Она сделала скачок… Золотистая субмарина, быстрым лучом мелькнувшая над водной гладью.

– Судак, – определил Кудрие, – кило на четыре потянет, с полтиной даже. Мои поздравления. Под белым соусом, да под стаканчик доброго шабли, лучше не придумаешь! Ну, вытаскивайте теперь. Где ваш сачок? Сачок всегда должен быть под рукой! Рыбак обязан быть оптимистом, как и полицейский!

Я не спеша потащил его на себя, и под конец, устав сопротивляться, судак отдался в руки судьбы. Так обычно и умирают.

– Смотрите, осторожнее, когда будете вытаскивать: у него акулья пасть…

Но мне все никак не удавалось его вытащить.

– Дайте-ка мне.

Через две секунды судак покинул свою естественную среду обитания. Кудрие отцепил его с предвкушающей улыбкой настоящего гурмана.

– Хорош, а?

И бросил его обратно в воду.

Судак, чуть дышавший в его руках, моментально ожил, едва соприкоснувшись с живительной влагой Сены.

– Так-то, дали ему понять, что Бог существует, – объяснил Кудрие, – и что не следует уступать соблазнам.

Тогда я, указав на плотву, пескарей, щук, на полную мелочи корзину, на двух окуней и амиура, спросил:

– Почему его отпустили, а не других?

– Таких вопросов Бог себе не задает.

– Если вы прервали мой заслуженный отдых, это еще не значит, что я должен отказываться и от рыбалки.

И все это время я чувствовал, как давит нам на плечи взгляд Лежандра.

– Вы привлекли к себе особое внимание моего зятя, Бенжамен. Так что нелишним было вас предупредить…

Но он привел меня сюда не для того, чтобы подразнить зятя.

– Просто это единственное известное мне место, где можно хорошо порыбачить. Много рыбы. Может быть, и оттого, что много трупов на дне.

Все это он говорил мне, показывая, как нужно устанавливать вертлюг, чтобы леска не закручивалась.

– Когда-то я объяснял то же самое инспектору Пастору. Подсунуть труп под нос легавому, это должно быть очень «возбуждающе» для настоящего убийцы. Сенклер, кстати, так и поступил с этим несчастным инспектором Перре. Ни один из этих мерзавцев не может устоять перед искушением на провокацию. Показать нам, какие они трюкачи… Это-то их и губит в конце концов.

Две удочки для мелкой рыбы и две – для крупной. Мне пришлось насаживать живых червяков. («Вы их прикалываете за конец и натягиваете, как носок, на крючок восемнадцатого номера».)

– Кстати, о Пасторе. Как себя чувствует ваша матушка?

Мама чувствовала себя лучше, я так ему и сказал; она начала есть, она наводила красоту каждое утро, возвращалась к жизни, так сказать.