А потом Наталья Никифоровна снова плакала, уткнувшись в мое плечо, а я снова поглаживал женщину и опять растерянно бормотал:

— Наташа, ну что ты…

— А я уж думала, что и не женщина больше.

— В каком смысле? — не понял я.

— Семь лет я с мужчиной не была, — призналась женщина.

— Семь лет⁈

— Так что такого? Супруг болел, не до баловства ему было, а после смерти — так и не с кем. Замуж во второй раз никто не взял.

— Любовника завести не пыталась? — поинтересовался я.

Наталья притихла. Думал, сейчас скажет — мол, грех это, любовника заводить, но ответила по-другому:

— Врать не стану, если бы нашелся кто по душе — так и обзавелась бы. Ваня… Иван Александрович, сам подумай, откуда любовники в Череповце возьмутся? Это ведь не Петербург, и даже не Новгород. С кем попало не хочется, а с кем хотелось, так ему не нужна. Любовник, не котенок, чтобы пойти, да найти. Так и котенка-то не скоро отыщешь.

Неожиданно моя квартирная хозяйка подскочила. Придерживая рукой красивую грудь, тревожно спросила:

— А Тишка где?

— Да вон он дрыхнет, — усмехнулся я, показывая на маленького хищника, заснувшего на сброшенной одежде.

— Ух, а я испугалась — не придавили ли мы котейку? — с облегчением выдохнула Наталья Никифоровна, опускаясь на постель.

Какое-то время мы лежали молча. Наталья смотрела в потолок. Не выдержав, спросил:

— Не сердишься на меня?

— Сержусь? — удивленно вскинулась хозяйка, потом улыбнулась. — Если уж сердиться, так я сама на себя сердиться должна. Тебе и всего-то двадцать лет, мне уже тридцать семь. Какой с тебя спрос? Мальчишка ты еще, хотя и судебный следователь.

Мне стало немного обидно. Как, какой спрос? Ведь это я проявил инициативу. Не специально, так получилось, но не остановился, когда это было возможно.

— В прежние времена, если в доме сын подрастал, начинал на женщин засматриваться, то умные родители в горничные толковую девку нанимали, — сообщила Наталья Никифоровна. — Понимаешь, зачем?

Еще бы не понимать. Умные родители понимают — растет сынок, трудно постоянно перед глазами держать. А с толковой горничной он не побежит искать легкой и доступной любви, не подцепит венерическое заболевание и не влюбится в проститутку. С «толковой» прислугой могут быть иные проблемы — забеременеет и начнет требовать денег, но и это решаемо.

— Но ты-то не горничная, а дворянка. Вон, как ты память о муже хранишь. Это я во всем виноват.

Наталья Никифоровна засмеялась, потом чмокнула меня куда-то в нос.

— Ох, Ваня, ты меня уморил. Сам, видите ли, виноват… Может, я только этого и ждала, чтобы ты пришел? Не самой же к молодому парню лезть? Приду, а он меня взашей погонит, стыдоба.

Я только вздохнул и покрепче обнял женщину, задумавшись на пару секунд — как же моя кареглазая гимназистка? Или мне показалось, что влюбился?

Нет, не показалось. В девушку — полную тезку своей бывшей жены, я и на самом деле влюблен. Одну люблю, с другой трахаюсь? Где моя совесть?

Совесть что-то промямлила, но я ее быстренько успокоил тем, что нас с этой девочкой-гимназисткой пока ничего не связывает. Вот если бы она моей невестой была, тогда да, никаких посторонних баб. Женщин, в смысле.

— Ваня… Иван Александрович. Ты не считай, что я такая благородная и порядочная, вроде Татьяны, — сказала хозяйка. Пока до меня доходило, кого она имеет в виду, Наталья Никифоровна продолжила: — Был у меня когда-то любовник.

— Когда ты успела? — удивился я.