Она посмотрела через поле туда, где деревья, где должен находиться его трон. Он там? Что-то ей подсказывало, что его там нет, но надо было действовать, с чего-то начинать.

Она взяла Кевина за руку и повела через поле, и тут вдруг перед ними выпрыгнула мать Дженин. В ее груди, очевидно, было молоко, поскольку из сосков к пупку стекали две молочные дорожки.

— Ты здесь, чтобы наконец-то присоединиться к нам?

— Где он? — спросила Пенелопа, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее.

— Ты его хочешь?

Она кивнула.

Мать Дженин показала на гору в северо-западной части долины.

— Он на новом Олимпе, готовит дом для богов. — Мать Дженин понизила голос и гнусно усмехнулась. — Он тебя ждет.

Пенелопе стало холодно.

— Ты ведь, кажется, еще не трахалась с богом, а? — Мать Дженин заржала. — Считай, что мужчину до сих пор не знала. Вот у меня после этого шла кровь. И до сих пор идет.

Пенелопа отшатнулась.

Сзади подошла мать Маргарет.

— Он уже устал тебя ждать! — Она дыхнула на Пенелопу тяжелым перегаром. — Он собирается возродить всех богов Олимпа.

«Неужели они знают? — пронзило Пенелопу. — Неужели догадываются, что я притворяюсь?»

— А где мать Фелиция? — спросила она.

Мать Дженин пьяно засмеялась и отвернулась, не отвечая. Затем, увидев проходящего неподалеку мальчика-подростка, приподняла свой дротик и припустила за ним.

Пенелопа повернулась к матери Маргарет.

— Где она?

Та усмехнулась.

— Спроси у нее. — Она показала на мать Диона, которая только что подошла и молча стояла рядом.

Пенелопа перевела взгляд на нее.

— Где моя мать?

— Она умерла, — хрипло произнесла Эйприл.

— Что?

Наверное, на ее лице отобразился ужас, потому что мать Диона побледнела и посмотрела на нее с нескрываемым состраданием.

— Он ее использовал, а потом прикончил.

Пенелопа закачалась, казалось, что она упадет сейчас в обморок, и в то же время начались колики в желудке. Ноги подкашивались. Дышать стало почти невозможно. Кевин взял ее руку и не отпускал.

— Где? — с трудом выговорила Пенелопа.

Эйприл пошла вперед, жестом показывая им следовать за ней. Опираясь на Кевина, Пенелопа медленно двинулась сквозь толпу за матерью Диона. Она чувствовала себя полностью опустошенной, ей показалось, что остановилось время.

«Моя мать мертва».

Сознание пока еще не соглашалось принимать этот факт. Они медленно шли — мать Диона впереди, Пенелопа с Кевином в нескольких шагах сзади, — мимо мужчин, развлекающихся с нимфами, мимо толпы гогочущих сатиров, направляясь туда, к деревьям.

Мать лежала на траве перед троном.

Пенелопа, почти ослепшая от слез, опустилась на колени рядом и, найдя на ощупь мертвую руку матери, начала гладить холодную мягкую кожу.

— Мы так и не попрощались, — начала она и всхлипнула. — Мы никогда… — Но закончить так и не смогла.

Кевин, не выдержав, заплакал сам. Он вспомнил о своих родителях. Скорее всего и они мертвы. И у него тоже не было шанса с ними попрощаться. О том, в каком состоянии он видел их в последний раз, лучше не вспоминать.

Видимо, это был действительно последний раз. Больше он их не увидит.

Он смотрел на Пенелопу, рыдающую над телом матери, и до его сознания впервые дошел весь ужас трагедии, разыгравшейся здесь. Ведь она состоит из тысячи отдельных личных трагедий всех этих людей.