|
- Э, да тут еще две сигары остались! - сказал он. - Это мне будет на вечер, после ужина. - Разве ты куришь? - спросила Эмма. - Иногда, при случае, - ответил Шарль. И, сунув находку в карман, стегнул лошаденку. К их приезду обед еще не был готов. Г-жа Бовари рассердилась. Настази нагрубила ей. - Убирайтесь вон! - крикнула Эмма. - Я не позволю вам надо мной издеваться. Вы у меня больше не служите. На обед у них был луковый суп и телятина со щавелем. Шарль сел напротив Эммы и, с довольным видом потирая руки, сказал: - В гостях хорошо, а дома лучше! Было слышно, как плакала Настази. Шарль успел привязаться к бедной девушке. Еще будучи вдовцом, он коротал с нею длинные, ничем не заполненные вечера. Она была его первой пациенткой, самой старинной его знакомой во всем околотке. - Ты правда хочешь ей отказать? - спросил он. - Да, - ответила Эмма. - А что, разве я в том не вольна? После обеда, пока Настази стелила постели, они грелись на кухне. Шарль закурил. Он выпячивал губы, ежеминутно оплевывал и при каждой затяжке откидывался. - У тебя голова закружится, - презрительно сказала Эмма. Он отложил сигару и побежал на колодец выпить холодной воды. Эмма схватила портсигар и засунула его поглубже в шкаф. На другой день время тянулось бесконечно долго! Эмма гуляла по садику, все по одним и тем же дорожкам, останавливалась перед клумбами, перед абрикосовыми деревьями, перед гипсовым священником, - все это ей было так знакомо, но она смотрела на все с изумлением. Каким далеким уже казался ей бал! Кто же это разделил таким огромным пространством позавчерашнее утро и нынешний вечер? Поездка в Вобьесар расколола ее жизнь - так гроза в одну ночь пробивает иногда в скале глубокую расселину. И все же Эмма смирилась; она благоговейно уложила в комод весь свой чудесный наряд, даже атласные туфельки, подошвы которых пожелтели от скользкого навощенного паркета. С ее сердцем случилось то же, что с туфельками; от соприкосновения с роскошью на нем осталось нечто неизгладимое. Вспоминать о бале вошло у Эммы в привычку. Каждую среду она говорила себе, просыпаясь: "Неделю... две недели... три недели назад я была в замке!" Но мало-помалу все лица в ее воображении слились в одно, она забыла танцевальную музыку, она уже не так отчетливо представляла себе ливреи и комнаты; подробности выпали из памяти, но сожаление осталось. 9 Когда Шарль уходил, Эмма часто вынимала из шкафа засунутый ею в белье зеленый шелковый портсигар. Она рассматривала его, раскрывала и даже обнюхивала подкладку, пропахшую вербеной и табаком. Кто его обронил?.. Виконт. Может быть, это подарок любовницы. Его вышивали в палисандровых пяльцах; эту маленькую вещицу приходилось укрывать от постороннего взора, над нею склонялись мягкие локоны задумчивой рукодельницы, посвящавшей этому занятию весь свой досуг. |
