Красная, как вареный рак, Ирка открыла рот… закрыла… открыла снова… и, наконец, выдохнула:

— Наверное… Наверное, это я, мама… — Под конец ее голос упал почти до шепота… и тут же Ирка вскинулась, лихорадочно оправдываясь. — Я боялась, там что-то опасное, вот и отбросила тебя за спину — чтоб по тебе не попали… — туманно объяснила она.

Мама попыталась сосредоточить на Ирке по-прежнему расфокусированный взгляд:

— Ты что, спецназовец, детка?

— Я испугалась, мама! Ты так закричала! — И не удержавшись, добавила: — Чего было кричать, если в комнате все в порядке? Комната как комната, самая обычная…

— Обычная? — не хуже, чем только что, на пороге Иркиной комнаты, завопила мама и вскочила, будто и не сидела, обеими руками придерживая отваливающуюся голову. И прыгая через ступеньку, рванула вверх по лестнице. — Обычная? Вот это ты называешь обычная? — Даже не нажав ручку, мама всем телом ударилась в створку и влетела в комнату. — Вот это ты называешь обычной комнатой двенадцатилетней девочки? — И обвиняющим жестом ткнула пальцем в Иркину кровать.

— Мне почти тринадцать, — безнадежно пробормотала Ирка, потому что кровать и впрямь выглядела… скажем так, необычно. Рассеченная пополам, словно электропилой, она топорщилась разломами старого ДСП, и хлопья из распотрошенного матраса устилали пол.

— В тринадцать лет у каждой девочки окно в комнате имеет вот такой вид? — возмутилась мама.

Ирка печально вздохнула. Какой может «иметь вид» то, чего, в сущности, и нет? Оконный проем зиял пустотой — только кое-где еще оставались обгорелые до черноты куски старой рамы. Вместо стекла дыру закрывала подушка, но морозный воздух со свистом врывался в щели, начисто выхолаживая комнату, так что выцветшие обои покрылись бледно-голубыми узорами инея. Подоконник тоже был разрублен пополам — до кирпичной кладки.

— А со шкафом что? Его как будто… я не знаю… кочергой тыкали? — растерянно глядя на зияющие в толстых досках сквозные дыры, всплеснула руками мама.

— Мечом, — буркнула Ирка.

— Каким еще мячом? — взвилась мама. — Ира, ты что, так шутишь?

— Да. Извини. Неудачно, — быстро ответила Ирка.

Ну что она могла объяснить? Что попавший под змеиное заклятье богатырь Федька гонялся за ней по комнате, рубя наточенным на непробиваемую драконью чешую клинком и кровать, и подоконник, и шкаф… Только окошко вынесла мчавшаяся Ирке на помощь спасательная команда.

— А это? Твоя одежда? — замирающим шепотом выдохнула мама, поднимая с пола посеченные лоскуты.

Ирка бездумно глядела на остатки своего гардероба. А ведь она только сейчас осознала размеры катастрофы — раньше просто времени не было. При обычных обстоятельствах она бы волком выла — все ее любовно подобранные брендовые шмотки, стоившие ей немалой части гонорара от бизнесмена Иващенко за спасшее его компанию заклятье, теперь превратились просто в жалкую кучку шелка, кожи и джинсы. Но сейчас Ирку это абсолютно не волновало. Она думала лишь об одном — как объяснить царящий в комнате разгром маме?

— Что тут произошло, Ира? Отвечай немедленно! — встряхивая ворохом посеченной одежды у Ирки перед носом, потребовала мама.

— Это… это… — Ирка растерялась. Ей просто ничего не приходило в голову! — Ветер! Да, сильный ветер, почти ураган… Выбил окно…

— И одежду порезал? — снова встряхивая Иркиными лохмотьями, закричала мама. — Шкаф проткнул? Кровать поломал? Ира! Не смей мне лгать! Что тут…

— Не, ну ты дывысь на нее! — влезая в комнату, возмущенно гаркнула бабка.