Придержать руку чуть дольше, чем требуется, просто для дежурного поцелуя, любуясь изгибом запястья...

Браслетик... На шесть камней, два бриллианта по три карата и четыре изумруда...

Не переусердствовать бы. Впрочем, откуда им знать, как долго может джентльмен, впервые познакомившийся с дамой на полтора десятка лет старше себя, удерживать ее руку в своей. Так что никто его ляпов здесь не заметит.

Теперь аккуратно отпустить ручку и прочувствованно сказать:

— Вы...

сегодня...

изумительно...

выглядите...

Заметить растерянный и даже немного испуганный взгляд, метнувшийся в сторону дующего коньяк из полулитрового фужера супруга... Не избалованы наши дамы комплиментами. Даже как-то жалко их...

— Нет, честное слово. Мне приходилось бывать на приемах в Букингемском дворце, но...

Придвинуться чуть ближе, изображая доверительность, наклониться, чтобы тихо прошептать на ушко:

— Вы знаете...

Конечно, не знает...

Сережки... Ажурного плетения, в форме широкого трилистника, два камня карата по четыре, оправа — платина.

Странная форма. Редкая. Ажур...

Так это же вензель! Буква "А", переплетенная с буквой "М".

Интересно, чьи это сережки носит мадам?

— Вы знаете, я потрясен...

И пауза. Чтобы дать возможность сообразить чем.

— Я потрясен вашим безупречным вкусом! Этот браслет и эти сережки... Мне представляется, что это старинные вещи. Вы знаете, возраст придает бриллиантам особенный, мягкий отсвет. Я не прав?

— Да, это фамильные драгоценности. Прабабушкины.

— Я так и думал!

А вашу прабабушку звали Анна?

— Нет, с чего вы взяли? Ее звали Марией.

Ну Марией ее, положим, стали звать только теперь, а там, в деревне, где она гусей с коровами пасла, кликали не иначе как Машкой. Но хоть Машкой, хоть Марией — первая буква все равно не сходится. На вензеле "А", а у ее прабабки — "М".

Да и другая буква на вензеле с фамилией не совпадает.

Выходит, никакого наследства не было! А что тогда было? Откуда она их взяла? Эти сережки, браслет и кольцо?

Конечно, если бы можно было провести экспертизу...

Но в том то и дело, что экспертизу провести не получится. С этих пальчиков эти колечки так просто не снять! Потому что эти колечки и серьги принадлежат дамам, которые, в свою очередь, принадлежат кавалерам, которым принадлежит Россия. И которые вряд ли будут в восторге от того, что кто-то решил стаскивать с их жен драгоценности.

В общем, как это верно сформулировал, благословляя его на ратный подвиг, его непосредственный начальник:

— Санкций на аресты и обыски я тебе дать не могу, следить за подозреваемыми запрещаю, очные ставки устраивать и допрашивать тоже, а во всем остальном препятствий не чиню...

Ей-богу, легче было бы на пузе, нелегалом, через пять границ с засадами и перестрелками и там с парой дивизий на кулачки схлестнуться и их самолет-невидимку из-под их же носа умыкнуть! А?..

Что?.. Легких путей ищешь?

Вообще-то — да, есть такой грех...

— Познакомься, Саша... Мишель-Герхард-фон-Штольц... Проездом из Монте-Карло.

Оч-чень приятно!

Это, надо понимать, супруг? Тот, который подарил бриллианты? Очень известный. Но ничем не примечательный. Кроме разве манжет... Сереньких, потому что, наверное, стирались «Тайдом». Хотя стираться не должны были. А должны покупаться на один раз, использоваться и выбрасываться. Хотя они и новые... Но дело не в них — в запонках. Бриллиантовых. Карата по два! Которые совершенно не подходят к этому фраку, но сами по себе, вне зависимости от того, что скрепляют, являются самодостаточным произведением искусства.