Слишком я любил на этом свете

         Все, что душу облекает в плоть.

         Мир осинам, что, раскинув ветви,

         Загляделись в розовую водь.

         Много дум я в тишине продумал,

         Много песен про себя сложил,

         И на этой на земле угрюмой

         Счастлив тем, что я дышал и жил.

         Счастлив тем, что целовал я женщин,

         Мял цветы, валялся на траве

         И зверье, как братьев наших меньших,

         Никогда не бил по голове.

         Знаю я, что не цветут там чащи,

         Не звенит лебяжьей шеей рожь.

         Оттого пред сонмом уходящих

         Я всегда испытываю дрожь.

         Знаю я, что в той стране не будет

         Этих нив, златящихся во мгле…

         Оттого и дороги мне люди,

         Что живут со мною на земле.

    1924

Пушкину

         Мечтая о могучем даре

         Того, кто русской стал судьбой,

         Стою я на Тверском бульваре,

         Стою и говорю с тобой.

         Блондинистый, почти белесый,

         В легендах ставший как туман,

         О Александр! Ты был повеса,

         Как я сегодня хулиган.

         Но эти милые забавы

         Не затемнили образ твой,

         И в бронзе выкованной славы

         Трясешь ты гордой головой.

         А я стою, как пред причастьем,

         И говорю в ответ тебе:

         Я умер бы сейчас от счастья,

         Сподобленный такой судьбе.

         Но, обреченный на гоненье,

         Еще я долго буду петь.

         Чтоб и мое степное пенье

         Сумело бронзой прозвенеть.

    26 мая 1924

«Синий май. Заревая теплынь…»

         Синий май. Заревая теплынь.

         Не прозвякнет кольцо у калитки.