Ну, да что же? Ведь много прочих,

         Не один я в миру живой!

         А фонарь то мигнет, то захохочет

         Безгубой своей головой.

         Только сердце под ветхой одеждой

         Шепчет мне, посетившему твердь:

         «Друг мой, друг мой, прозревшие вежды

         Закрывает одна лишь смерть».

«Мир таинственный, мир мой древний…»

         Мир таинственный, мир мой древний,

         Ты, как ветер, затих и присел.

         Вот сдавили за шею деревню

         Каменные руки шоссе.

         Так испуганно в снежную выбель

         Заметалась звенящая жуть…

         Здравствуй ты, моя черная гибель,

         Я навстречу к тебе выхожу!

         Город, город! ты в схватке жестокой

         Окрестил нас как падаль и мразь.

         Стынет поле в тоске волоокой,

         Телеграфными столбами давясь.

         Жилист мускул у дьявольской выи,

         И легка ей чугунная гать.

         Ну, да что же? Ведь нам не впервые

         И расшатываться и пропадать.

         Пусть для сердца тягуче колко,

         Это песня звериных прав!..

         …Так охотники травят волка,

         Зажимая в тиски облав.

         Зверь припал… и из пасмурных недр

         Кто-то спустит сейчас курки…

         Вдруг прыжок… и двуногого недруга

         Раздирают на части клыки.

         О, привет тебе, зверь мой любимый!

         Ты не даром даешься ножу.

         Как и ты – я, отвсюду гонимый,

         Средь железных врагов прохожу.

         Как и ты, я всегда наготове,

         И хоть слышу победный рожок,

         Но отпробует вражеской крови

         Мой последний, смертельный прыжок.

         И пускай я на рыхлую выбель

         Упаду и зароюсь в снегу…

         Все же песню отмщенья за гибель

         Пропоют мне на том берегу.