— Семнадцать, точно?

— Да.

— Не помню, — сказал Рут.

— Подумайте.

— О чем? Я ее не помню.

— Очень красивая. Если вы ее видели, то вспомните. Хорошо сложена, большие голубые глаза, в общем, красотка.

Рут закатил глаза вверх.

— Да, — сказал он.

— Что да?

— Вспомнил. Приятная малышка. Да, я вспомнил.

— В какое время она появлялась?

— Обычно около 22:25. Да, я ее помню, точно. Всегда поднималась на платформу в сторону центра. Обычно я за ней наблюдал. Чертовски хорошенькая девушка. Всего семнадцать, говорите? Выглядела она постарше.

— Да, только семнадцать. Вы уверены, что мы говорим об одной и той же девушке?

— Слушайте, откуда мне знать? Эта блондинка почти всегда приходила в 22:25. Я ее запомнил, потому что однажды она попросила разменять ей десять долларов. Нам не разрешается менять больше чем два доллара, хотя немногие ходят с двухдолларовыми купюрами. Считают их несчастливыми. Суеверие — это плохо. — Рут покачал головой.

— Так вы разменяли?

— Из своего кармана. Поэтому я ее запомнил. Она наградила меня замечательной улыбкой. Приятная улыбка и вообще приятная девочка. Да, она особенная, конечно. Обычно поднималась на платформу в сторону центра, спешила на поезд в 22:30. — Рут достал из кармана золотые часы. Он кивнул и положил часы обратно. — Да, она успевала на 22:30.

— Всегда?

— Когда я ее видел, она садилась на один и тот же поезд. После того как я разменял ей ту купюру, она всегда мне улыбалась. На нее стоило посмотреть, это точно. Я никогда не видел у женщин такого чертовски большого бюста.

Клинг взглянул через плечо. Часы на стене показывали 22:16.

— Если я сяду на поезд в 22:30, — спросил он, — то где окажусь через полчаса?

— Слушайте, я не знаю, — сказал Рут. Он немного подумал. — Но могу подсказать, как это узнать.

— Да?

— Сядьте на этот поезд, — предложил Рут.

— Спасибо.

— Не за что. Рад был помочь. — Он вернулся к своим комиксам, торопясь вернуться к веселым похождениям больной вдовы.

Поезд с визгом несся через центр города, определенно будучи в близких отношениях с окнами зданий, мимо которых проезжал. Клинг сидел и смотрел на город, проходивший снаружи парадом. Это был большой и грязный город, но если вы в нем родились и выросли, то он становится такой же вашей частью, как печень или кишечный тракт. Клинг смотрел на город и следил за стрелками своих часов.

Джинни Пейдж сказала Клер, что ей предстояла получасовая поездка. Как правило, она садилась на поезд, проходивший в 22:30, и поэтому Клинг следил за движением стрелок наручных часов. Поезд устремился под землю, пронзив внутренности города. Клинг ждал. Пассажиры входили и выходили, но Клинг не отрывал глаз от часов.

В 23:02 поезд подошел к платформе подземной станции. Предыдущая остановка была в 22:58. Шансы обеих станций были пятьдесят на пятьдесят. Клинг вышел из поезда и поднялся на улицу.

Он находился в самом центре Айсолы.

Здания старались дотянуться до неба, окрашивая ночь яркими пятнами красного, оранжевого, зеленого и желтого цветов. На углу располагались магазин мужской одежды, булочная, стоянка такси, магазин женского платья; дальше по улице находились автобусная остановка, кондитерская, китайский ресторан, бар и множество других магазинов и вывесок, собравшихся вместе, как близкие родственники.

Клинг тяжело вздохнул.

Если Джинни встречалась со своим дружком здесь и его имя было Клиффорд, то прочесать этот участок было не легче, чем найти иголку в стогу сена.