Были и те, кто пытался заработать на сложившихся обстоятельствах, и среди аристократии, и среди военных, но куда больше таких людей было среди купцов, простолюдинов и преступников. Последних прижали, чтобы не суетились как мыши под ковром и не пищали под ногами. А вот с аристократией надо было что то решать.

В первую очередь проблема состояла в перебежчиках, которые ходя с бала на бал искали, где вода глубже, а плюшки больше. Многих из них можно было сразу отметать, потому как не входили ни в боярскую думу, ни в дворянское собрание, но с некоторыми приходилось торговаться.

– Чего хмуришься? – спросила Ария, когда во время очередного светского раута мы наконец завершили беседу с мелким графским родом откуда то с Урала.

– Слишком чувствуется разница в подходах. – ответил я, беря себя в руки. – Только и слышу от бояр про род, от купцов про прибыли, а от дворян про титулы… одни военные радуют, про долг родине говорят.

– Это просто ты с ними общий язык нашел, а так все думают примерно про одно и то ж – благополучие семьи и потомков. – заметила Мария. – Просто для них оно идет через разные вещи. Бояре, чьи родословные насчитывают и тысячу, и даже две тысячи лет, мыслят категориями сдерживания, чтобы их потомки получили то же что есть у них.

– Да я всё прекрасно понимаю. – поморщившись ответил я. – Только вот свести их вместе – и получим пороховую смесь, в которую достаточно кинуть спичку и всё взорвется. А нужен цемент, что то что было бы незыблемым.

– И мы вновь возвращаемся к трону. – настойчиво проговорила Мария. – Это та гора, с вершины которой можно уже пренебрегать мелкими желаниями и капризами подданных. Она тебя не отдаляет и не делает принципиально другим, но открывает возможность быть независимым арбитром.

– Удобство и польза, взамен на свободу и постоянное сидение во дворце. – поморщился я, глотнув чуть сладковатого клюквенного морса.

– Куда лучше, чем всю жизнь гоняться за лишней копейкой или жить на передовой опасаясь за жизнь семьи и друзей. – возразила Мария. – Тем более, что никто тебя во дворце, как принцессу в башне, запереть не сможет. Да и личная сила полководца и правителя сейчас ценится ничуть не меньше, чем пару тысяч лет назад.

– Да да, вот только эта личная сила может выйти боком. В прямом смысле. Вспомни Бориса, и то во что он превратился. – сказал я, и улыбка исчезла с лица супруги. – Толку быть почти всемогущим, если каждое твое действие может обернуться крахом для целого континента?

– Лучше подумай, как он таким стал. – вздохнув проговорила Мария. – Это невообразимая мощь, которую через стены чувствуешь. А уж диссонанс, и ведь гвардейцы как то справляется. Хотя обычного человека давно бы уже превратило в искаженного, после всего что там происходит.

– Гвардейцы все сплошь одаренные, и не самые слабые. А вот, как стать на столько сильнее и в самом деле интересно. – кивнул я. – Мне просто, кажется, что для человека естественными путями это просто невозможно. Да и Филарет говорил, что император давно уже перестал к этому понятию относится.

– Верно. – кивнула супруга, поддержав меня. – А ещё я никак не могу понять зачем ему далось это место в совете. Допустим он хочет власти, ну так остался бы императором России, с такими силами. Возглавил флот и отправился захватывать все окрестные земли до горизонта и дальше.

– Толку если он не может? Всемогущее ничтожество. – усмехнулся я.

– Ну дорогой, не нужно недооценивать врагов. – покачала головой Мария. – Он же создал стену в кабинете? А в прошлый раз показал тебе как управляется всеми стихиями разом, значит что то он вполне может, и посильнее нас с тобой.

– Верно. Но мы не сильнейшие в империи.