– Внимание, всем судам отойти от границы соприкосновения. Всем гражданским укрыться в подвалах и бункерах. – гудела сирена в Берлине. – Всем найти укрытия. Эвакуационные мероприятия…

– Занять позиции в бункерах! Всем отойти от бойниц! Нахождение на гребне рубежа не допускается! – вторил её командный голос в двух тысячах километров, на Рубеже. – Всем занять позиции! В укрытие!

– Это падающий ангел? Гнев божий! – кричали игнорировавшие всякий приказ люди, толпившиеся на стене. Зависшая в дневном свете звезда спускалась всё ниже, идя почти по горизонту, и в её ослепительном сиянии меркло даже солнце.

– Тринадцать секунд до контакта. Камеры в режим защиты от ослепления. – скомандовал Краснов, активируя работу автоматики. – Десять секунд… девять… удар!

Вспышка пробилась даже сквозь фильтры, но камеры вскоре адаптировались и дергавшееся изображение выровнялось.

– Образование световой волны окончено, скачок уплотнения воздуха через полторы минуты. – проговорил Максим, и увеличив изображение до максимума, я смотрел как на горизонте поднимается грибовидное облако. А ведь мы использовали не ядерное оружие… в этом я был уверен на все сто.

– Не фиксирую снижение свечения. – обеспокоенно проговорил Краснов, заставляя нервничать уже меня. – Какого черта происходит? Я не понимаю… она же должна была провалиться в портал, почему…

– Макс, объясняй толком! – требовательно сказал я.

– Сфера резонатора, она осталась в нашем мире. И она продолжает перерабатывать весь фон диссонанса в энергию. Тепловую и световую… если так продолжится… – продолжил бормотать Краснов. – Не знаю, я не понимаю почему…

– Сколько резонатор выдержит в таком режиме работы? – спросил я.

– Его температура плавления около трех тысяч градусов. Он будет её снижать за счет окружающей среды, сжигая кислород и… не только кислород. – не слишком уверенно проговорил Краснов. – Получается все мои расчёты неверны… как же так.

– Что с зоной? Как далеко резонатор от центра зоны? – спросил я, не позволяя товарищу сваливаться в рассуждения.

– Меньше километра. Думаю, в пределах метров восьмисот. – ответил Максим.

– Какая там температура? На этой границе? – не останавливался я.

– Да я то откуда знаю? Двести градусов? Может триста. – сердито проговорил Краснов, и в это мгновение нас тряхнула подошедшая ударная волна, и не заметив суденышка пошла дальше, к Рубежу.

– Значит не попали. – раздосадовано проговорил я.

– Нет, траектория была верной! – ответил Максим, оправдываясь. – Может тварь поймала его, до того, как сгореть, или резонатор скатился по горе плоти, пока падал. Да какая разница? При такой температуре и близости от воронки, ничего существовать не может. Зона всё равно будет закрыта!

– А вместо неё появится вечно действующий вулкан. – хмыкнул я, и товарищ опустил глаза.

– Зато диссонансный фон сразу просел. В четыре раза. – пробормотал он.

– Ладно… этого будет достаточно. – вздохнул я. – С вулканами рядом люди живут, и ничего страшного не происходит, даже если у них непроизносимое название. Так что и мы жить сможем. Пристегнись, мы возвращаемся.

– Есть. – ответил Максим, и я развернул катерок обратно к столице. Время от времени поглядывая в экраны заднего наблюдения. Пусть Максим и говорил, что резонатор не гаснет, я отчетливо видел, что свечение становится слабее. Хотя, возможно виновато в этом было расстояние. А может поднимающийся дым, окружающий сферу.