– Тут отдохнешь. Как же. – пробормотал я, и кивнув на прощание тренеру отправился в административный корпус училища. Повезло, Шебутнов до сих пор маялся у кассы, все не решаясь ставить деньги на мою победу.

– И что это мы тут делаем? – строго спросил я, и Леха скривился как от резкой зубной боли.

– Старшой, ну есть же куда более выгодные способы потратить деньги. На девочек спустить, на вино, на… на наркоту в конце концов. Усилители, расширители сознания, ускорители… если ты всерьез собрался против этих монстров биться, придется им соответствовать. – пробормотал Шебутнов, покосившись на охранников. – Это конечно запрещено, вредно для здоровья и все такое, но многим реально помогает. Экзамены пройти… нормативы сдать.

– Ты их использовал? – строго спросил я, схватив Леху за ворот.

– Что? Я? Нет… конечно нет. Так, знаю парней, которые пробовали… – пробормотал он, чуть отступив, но вырваться из моей хватки не смог.

– Тем лучше, ставим все, пока коэффициент в очередной раз не поменялся. – приказал я, силком подтащив Леху к окошку кассы, работающей в связи с турниром круглосуточно. – Добрый ночер, можем мы сделать ставку на Суворова Александра Брониславовича?

– Да, ставка один к пятидесяти. – заметила кассирша, лениво перебирая клавиши.

– Отлично, мы хотим поставить восемьсот рублей. – сказал я.

– Восемьдесят рублей, крупная сумма для кадетов. – кивнула она.

– Вы не поняли. Восемьсот. Все на победу. – сказал я, выкладывая пачки золотых ассигнаций, от которых даже у видавшей многое кассирши глаза полезли на лоб. – Леха, докладывай, разрешаю.

– Понял, докладываю. – сокрушаясь вздохнул Шебутнов, добавляя к моим пачкам – свои, спрятанные под полой пальто. Кассирша, не веря приняла от нас деньги. Трижды пересчитала, в начале на машинке, потом руками, а потом снова на автомате. Леха вздрагивал каждый раз, когда какие то банкноты не проходили, но в конце концов сумма сошлась и нам выдали чек о ставке.

– Отлично, спасибо большое. – проверив все ли верно нам пробили, улыбнулся я, и спрятал документ в карман. К чеку полагалась расписка, одна из которых теперь была у меня, а вторая в сейфе училища, как и копия чека, оставшаяся на кассовой ленте. Теперь даже если мы пролюбим свой экземпляр, все можно будет восстановить.

– Ну, дружище, а теперь рассказывай, что там с наркотой. – настойчиво проговорил я, когда мы вышли их бухгалтерии.

– Да не наркота это никакая. Говорю же – усилители. – замялся Леха.

– Да да, и ты ее совсем не нюхал. Это парни усиливались, а ты только рядом стоял. – усмехнулся я. – Не действуй мне на нервы, рассказывай, как есть.

– Старшой, ну чего ты… не все же гении, как ты? Я очень рад что у тебя обходится без химии, а парням тяжело. – продолжил юлить Шебутнов. – Нам же всем нормативы сдавать надо, а на твоем фоне большинство выглядят кисло.

– Твою мать, Леха! – рявкнул я, усадив товарища жопой в сугроб. – Ты что, собака, нашим парням наркоту толкал?

– Да нет… не было такого, старшой! – замотал головой Леха, но судя по виноватой физиономии можно было даже не сомневаться.

– Кому толкал? Сколько? – спросил я, садясь рядом с ним на корточки. – Я же тебя предупреждал, Шебутнов, поймаю с наркотой – выпру нахрен. И тут ты мне говоришь, что ты и сам принимаешь, и нашим парням ее подсовываешь! Или погоди… ты что, тварь, и девчонкам ее давал? Ангелине?!

– Что? Нет! Да я ни в жизнь не посмел бы! Я что совсем самоубийца? – запричитал Леха.