– Но разве такая ситуация только в Петрограде? – спросила репортер. – Я слышала, что у нас тут лишь отголоски, а настоящие противостояния проходят на Урале. Именно там проживало большее количество жертв.

– Давайте еще раз – никаких жертв нет. – раздраженно ответил Никодим, рубанув открытой ладонью воздух. – Это все – мистификация. Поклеп.

– Прошу прощения. Вы безусловно правы. Мой долг, как независимого журналиста, разобраться в ситуации и показать ее со всех сторон. – тут же пошла на попятные журналистка. – Если это вранье, то кому может быть выгодна такая массовая компания по дискредитации вашего ордена в России.

– Вероятно кому то очень не нравится, что мы не прогибаемся ни под один род местных аристократов, а ведем независимую политику, строго связанную с принципами оказания помощи. – с легкой улыбкой ответил главврач, и мне пришлось признать что он отлично держится, даже несмотря на то что по его виску стекла капля пота а щеки раскраснелись, он все еще выглядел как добрый дедушка.

– Но вы же оказываете им те же услуги что и остальному населению? Только платно? – уточнила журналистка.

– Безусловно, мы никому не отказываем в помощи. – кивнул Никодим.

– Прошу прощение, но это важный момент. На протяжении последних пятнадцати лет, разве не ваши врачи оказывали поддержку и лечение единственного законного наследника империи, цесаревича Александра? – уточнила репортер.

– Все именно так и есть. Случай был тяжелейший, и мы счастливы что юноша сумел очнуться. – улыбнувшись ответил главврач, как ни в чем не бывало. Вот только я заметил, как дернулись уголки его губ.

– Он пятнадцать лет был в коме. Последние десять лет многие вообще считали что он мертв потому как никто кроме лечащих врачей его не видел. Признаться, я и сама считала, что его давно не стало. – удивленно произнесла журналистка.

– Ну что я могу сказать, чудеса случаются. – развел руками Никодим.

– Вы совершенно правы. Но тогда выходит, что и временная кома его матери Екатерина Николаевны Романовой, в девичестве – Морозовой, тоже чудо? Или скорее последствия тяжелых родов? – уточнила репортер. – Я слышала она так же два месяца не приходила в себя, и врачи тоже ничего не могли сделать.

– Такое бывает, если роды особенно тяжелы. – развел руками Никодим. – А трагедии, как и чудеса, тоже имеют место быть. Тем не менее, хочу подчеркнуть, что она так же очнулась, и на сколько мне известно у нее все хорошо. Послушайте…

– Прошу прощения, еще один вопрос, разве оба случая пробуждения не произошли ПОСЛЕ того, как пациенты прекратили получать помощь? – уже внаглую перебила Татьяна.

– Вы намекаете на то что мы сознательно держали в коме в начале сына, а потом и мать? Это полнейшая чушь! – раздраженно отмахнулся Никодим. – И чтобы больше я подобного не слышал. Хотите раскручивать свои теории заговора, ищите их в каком нибудь другом месте. Этот кусок надо будет вырезать.

– Да, конечно. – кивнула секретарь. – Пока мы не сделаем сверку, оборудование останется у нас.

– Да да, совершенно ен возражаю. – нервно поерзав на стуле улыбнулась журналистка. – В таком случае давайте вернемся к вопросу массовых выступлений. Говорят, вчера вечером эти, и другие записи попали в руки Русской православной церкви. И там куда больше, чем пара детей. Со свидетельствами и документами. А на некоторых заключениях стоит подпись хирурга Н. Костев.

– Это всего лишь подделка. – отмахнулся Никодим, но от веселого добряка уже мало что осталось. Лицо главврача заострилось, а улыбка все больше напоминала оскал.