– Срочно свяжите меня с Суворовыми и Филаретом! Никакого штурма до моего прилета, иначе они не смогут сдержать воздушные потоки. – рявкнул на ходу Патр. – А ты куда собралась?

– Я с тобой, или думаешь я позволю тебе в одиночку присвоить себе всю славу? – усмехнулась Екатерина, поправляя прическу. – Попробуем развлечься как встарь? С меня скорлупа, с тебя заморозка всего что внутри.

– Тут лучше подойдет огонь, но я знаю на кого можно положиться. – усмехнулся регент. – Вяземского и Пожарского на связь. Они должны быть у больницы к моему прилету.

– Они уже там, государь. – тут же ответил бегущий за правителем секретарь, подав по первому требованию готовый коммуникатор.

– Отлично. Твой сынок хотел объединение страны? Он его получит. Осталось только чтобы в поднятом пожарище империя не сгорела. – хмыкнул Петр, запрыгивая на подножку скоростного катера.

Вся операция заняла меньше двадцати минут. Ледяная скорлупа заключила больницу и всю прилегающую территорию под купол, а огонь выжег воздух, траву и спалил до пней деревья, не оставив никакой заразе ни шанса. Постепенно сужая шар конструкта, Морозовы в конце концов оставили только один вход, опечатав остальное здание со всех сторон щитами.

Штурма как такового не случилось. Люди внутри прекрасно видели висящие в небесах корабли, направившие свои пушки на крепость а сильнейший дарник империи, и возможно Евразии, с легкостью вскрыл толстую броню и не замечая сопротивления от вооруженной охраны дошел до кабинета директора, где его ждал очередной сюрприз в виде связанного Никодима и его секретарши.

– Они хотели покончить жизнь самоубийством, чтобы менталы не могли проверить их показания. – сказал я, сидя в директорском кресле и с интересом рассматривая ворвавшегося в ледяной броне Петра. – Мы сумели захватить главных лиц. Увы, на остальное сил нам не хватило.

– Для трибунала этого будет вполне достаточно. – ответил Петр, а затем обратил внимание на вновь работающую камеру. – Твой час славы, Александр?

– Никак нет, Петр Николаевич. Я лишь выполнял свой долг перед нашей империей и ее народом. – улыбнувшись сказал я, и поднявшись с кресла козырнул, вытянувшись по струнке. – Империя превыше всего.

КОНЕЦ КНИГИ