– Дайте рацию, я свяжусь со своими. – потребовал я, и в этот момент на лице князя отразилось плохо скрываемое выражение злости. Девушки этого заметить не могли, зато Мария прекрасно увидела выставленную мной дополнительную сферу и в момент сориентировалась, повесив на себя кирасу.

– Не хотите объяснится, князь? – спросил я, и в этот момент наконец оглянулся водитель. Я его едва узнал, грузный мужчина, хорошо за сорок, превратился в худощавого молодого человека чуть старше тридцати. При этом это был одаренный, но не искаженный. Грим и парик делали чудеса.

– Следователь! – выкрикнула Мальвина, ткнув в него пальцем, и это все решило.

Лже полицай и адъютант выхватили короткие пистолет пулеметы и по салону засвистели пули. Инга сжалась, прикрывшись щитом, но ни одна из пуль даже не ударила рядом – я поставил пресс прямо на оконный проем, и они зависли в воздухе, накапливаясь словно застревая в невидимом желе.

Сообразив, что ничего не выходит адъютант выхватил проводящий кинжал и ударил по моему конструкту. Пресс рассыпался, но пули ударили о выставленную сферу и начали со скрежетом рикошетить, погружаясь в противоосколочную обивку салона. Выпустив полный магазин, водитель выхватил второй, но в этот момент я ударил по руке адьютанта серпом.

Зажатую между конструктом и оконным проемом кисть Белюкова отсекло словно на гильотине, кровь брызнула во все стороны, и мужчина заорал, пытаясь зажать страшную рваную рану из которой торчала кость. Его напарник продолжал строчить из автоматов, подхватив второй, но пули бессильно долбили о выставленный конструкт.

Сообразив, что ничего не выходит водитель попытался выбраться из машины, но я находился меньше чем в полутора метрах от него, а потому легко поставил полусферу на обе двери. Рука мужчины бессильно упиралась в воздух всего в паре сантиметров от ручки, и он сопел от натуги, но не мог продвинуться и на миллиметр.

– Значит конец. – усмехнулся он, криво усмехнувшись. – Вы за это поплатитесь, твари. Вызываю огонь на себя! Огонь на себя!

– Ты совсем дебил? Ты то умрешь, а нам ничего не будет. – спросил я.

– Вы все подохните, твари! Смерть тиранам! – с этими словами он дернул чеку круглой оборонительной гранаты и со всей силы запустил ее в нашу сторону. Естественно, она не пролетела и десяти сантиметров, завязнув в очередном прессе. Чувство опасности едва пискнуло, когда я захватил гранату в двойную тюрьму. Первый слой лопнул от опережающей на миллисекунду ударной волны, но второй выдержал, поймав и её, и идущие следом осколки.

– Даже не думай, что отделаешься так легко. Вы будете жить и все мне расскажете. – усмехнулся я. – Кто вас подослал, зачем…

Договорить я не успел. Мужчина задрал голову и рассмеялся как сумасшедший. А в следующую секунду чувство опасности заставило меня прижать к себе Марию и Ингу, поставив вокруг три контура максимально заряженной сферы. А в следующую секунду все вокруг погрузилось в потоки огня и дыма.

Первый снаряд ударил в кабину автомобиля, разворотив бронированную обшивку и многослойные стекла словно фольгу. От адьютанта и водителя остались лишь кровавые ошметки. Внешний слой сферы смело словно его и не было, но опасность нисколько не уменьшилась. Ударной волной автомобиль перевернуло, нас бросило к стене, оказавшейся вдруг полом, и в этот момент прилетел второй снаряд.

Он ушел чуть правее, на то место, где машина стояла перед взрывом, но поток осколков вспорол днище бронемобиля, едва не добравшись до нас. Остатки кузова вновь бросило в сторону, перевернув еще раз, и мы выкатились в сфере словно хомяки в прозрачном пластиковом мячике.

Стоило нам показаться с наружи, и со всех сторон загрохотали автопушки. Двадцатимиллиметровые снаряды тяжелых штурмовых винтовок со звоном впивались в сферу, и мне приходилось постоянно подпитывать второй контур, лишь бы он не лопнул, оставив нас с последним слоем защиты.