– Был у неё… обронила клуша, пока без сознания была. – поджав губы сказала Мария. Инга, постепенно приходя в себя, ничего не ответила. Хоть она и находилась с нами в одной точке, при взрыве, но не укрепляла тело постоянными тренировками, и ей приходилось гораздо хуже, чем нам.

. – Не уйдем. – снова проговорила Мария, взглянув на обгонявших нас разведчиков.

Они двигались со скоростью километров шестьдесят, даже по пересеченной местности, и при этом продолжали стрелять, так что приходилось держать круговую оборону. Я двигался рывками, из стороны в сторону, сбивая прицел нашим противникам. Как на зло, полигон в этом месте представлял из себя каменистое поле, лишь с небольшими холмами. И разведчики грамотно использовали возвышенности, ограничивая нашу маневренность.

– Держись! – приказал я Марии, и резко сменив курс бросился к ближайшему холму. Не знаю, на что рассчитывал занявший его отряд, возможно на то что я в последний момент сверну, или на то, что их слаженный огонь сможет смести мои щиты. Последнее, к слову, было очень близко. Но за несколько рывков я смог подобраться на пятьдесят метров, и они наконец оказались в зоне поражения конструктов.

– Бей! – приказал я, и вместе с Мальвиной создал несколько ядер подряд. Конструкты второго порядка, объемно силовые, пробивали даже тяжелые доспехи, ничуть не хуже прямого попадания тридцатимиллиметровых снарядов. Единственное что не радовало – дальность поражения. Пределом для меня оставалось сто метров, и ни о какой точности на таком расстоянии говорить не приходилось.

К счастью, особенно целиться было и не нужно. Мы просто закидали разведку ядрами, а когда враги поняли, что позиция потеряна, их накрыли минами свои же. Выживших после первого залпа добила замершая на несколько секунд мортира, оставив от трёхметрового холмика такую же по размеру воронку.

Но главное было сделано, мы избавились от одной из групп загонщиков и проскочив через едкий дым, ударивший в ноздри запахами гари и порохового дыма. Воронка спрятала нас от преследователей, но мы, не останавливаясь, выскочили с другой стороны. Несколько мгновений противники еще били по воронке, рассчитывая, что мы остались внутри, но затем дым чуть рассеялся и нас атаковали вновь.

– Правее. – сказала Инга, едва пришедшая в себя. – Там должны быть наши.

Не знаю, что за «наши» могли быть правее, но судя по реакции врагов, они считали так же, ведь именно с правой стороны нас обходила оставшаяся группа загонщиков, отрезая от возможной подмоги. Я попробовал повторить трюк с прорывом, но теперь нас встречали не только легкие скауты, но и догнавшие их штурмовики, изначально выбравшие верное направление.

Сфера опасно замерцала, и разбилась, на мгновение оставив нас без защиты под шквальным огнем. Я едва успел увеличить кирасу, чтобы прикрыть девушек, но судя по крику супруги ее все же задело. В следующее мгновение конструкт встал на место, но двигаться на прорыв мы больше не могли.

– Держитесь! – еще раз сказал я, а когда обе девушки вцепились в меня, взмыл в небеса. Пресс продолжал толкать нас вверх, в то время как сфера прикрывала от пуль. Расширив ее до максимально возможного размера, я создал второй слой, делая нижнюю часть купола полупрозрачной и размывающей наши силуэты.

Плотность огня тут же снизилась. Враги продолжали лупить по нам, но теперь мортира и минометы оказались совершенно бесполезны. Да и пулеметчикам было нелегко прицелиться по быстро двигающейся по ломанной траектории размытой цели. Вот только чувство опасности, не отпускающее от самого начала покушения, лишь нарастало.

Оставив себе лишь щелку, я разбил сферу на три конструкта. Один защитный – внешний, две полусферы для смещения наших силуэтов, и в этот момент стало окончательно понятно, что все происходящее не бытовое покушение на убийство цесаревича, а полноценная попытка переворота.