Выйдя на свежий воздух граничары обнаружили, что от тумана не осталось и следа. В безоблачном небе ярко сияло солнце. Караван шел между холмистых берегов. Музыка на верхней палубе больше не играла. Музыканты, рассевшись кружком на досках настила, закусывали, сложив рядом инструменты. Между тем придворные столпились у левого борта, наблюдая за кульминацией происходящей на берегу драмы. Небольшой трехбашенный замок доживал последние минуты перед своим падением. Отряды осаждающих стояли по периметру его стены, участок которой, обращенный к реке, рухнул, на глазах зрителей, под ударами стенобитных машин. В брешь, не встречая видимого сопротивления, пошли штурмовые колонны, за ними, увлеченные общим движением, потянулись соседние отряды. Над замком поднялся столб черного дыма. Вдруг ворота его распахнулись и из них галопом вылетели сотни полторы всадников, за ними бежали пешие воины, которых было раза в четыре больше. Осажденные предприняли попытку вырваться из кольца. Стоящий перед воротами отряд кавалерии не успел принять боевой порядок и в считанные минуты лег под саблями. Те, кому посчастливилось уцелеть, брызнули в разные стороны, вместе со стоящими в резерве ротами копейщиков. Но к месту вылазки отовсюду спешили отряды осаждавших, которые после нескольких разрозненных стычек стеснили прорывавшихся и навалились на них всей массой. Толпа бьющихся людей топталась на лугу перед замком, но исход был предрешен, и не успели корабли миновать поле боя, как сражение окончилось. От пристани на берегу сорвались в погоню за караваном две галеры, но скоро отстали.

— Однако, Тушмануман не шутит, — Хат сидел в кресле рядом с принцессой, лицо которой было прикрыто от лучей палящего солнца полупрозрачной косынкой, чуть поодаль на низенькой скамеечке дремала, с пряжей в руках, баронесса Тугенвиль.

— Тушмануман? — переспросила принцесса. — Никогда не слышала. Он представляет для нас опасность?

— Не знаю. Раньше у халашей не было больших кораблей. Но ты сама видела эти галеры, — Летимак повернул к ним обветренное лицо со слезящимися глазами. — Не пора ли расчехлить орудия?

— Нет, — ответил Хат. — Это наш последний козырь.

— Две-три таких посудины нам не страшны, — сказал Летимак, — но если их будет больше, то полагаться придется только на скорость хода.

— Не понимаю вашего страха, — сказала принцесса. — Сапгир, князь Тилитский, обещал безопасный проезд через свои владения, а на его слово можно положиться.

— Уже нельзя, — сказал Хат. — Он убит. Это стало известно утром, я не стал тебе говорить.

Принцесса убрала с лица косынку и внимательно посмотрела на Хата.

— Ты уверен, что поступил правильно? Может надо было вернуться?

— Нам некуда возвращаться. И ты это знаешь лучше меня. Положимся на удачу.

Принцесса, не отвечая, погладила его по руке.

— Прах меня побери, — сказал Летимак. — Прямо по курсу. Или я сплю.

Впереди поперек Мсты тянулась темная полоска.

— Мост? — спросила принцесса. Но ей никто не ответил, все напряженно глядели вперед.

— Еще ни одному из халашских князей не удавалось распространить свою власть на оба берега Мсты, — сказал Хат, — но, похоже, Тушмануману удалось. Это мост. Надо уходить.

— Поздно, — ответил Летимак.

Позади, из неширокого устья неизвестной речки одна за другой выходили галеры, выстраиваясь в цепочку.

— Прорвемся? — Хат явно колебался. Летимак покачал головой.

— Против течения? Они легко нас догонят.

— Ладно, — сказал Хат, — тогда вперед.