— Да, — принцесса улыбнулась, уже больше не глядя на растаявшего, как сугроб под весенним солнцем, Клепилу.

С Жучем тоже все было ясно, всецело поглощенный созерцанием прелестей княжны Гениды Ло, каждое движение которой отзывалось на его широком бесхитростном лице бурей противоречивых чувств, колебавшихся от почтительного обожания до животной страсти, он, судя по всему, еще не решил, какое именно орудие из арсенала его большого сердца более подходит для осады надменной красавицы и, до выяснения этого вопроса, пускал в ход все подряд. Теперь взгляд принцессы был обращен на Самоху. Он ей кого-то напоминал, не человека, а так, может быть, голос. Фелициата, кормилица, мастерица давать советы, ни один из которых не пригодился, не ее ли это речи?

— Есть люди слепленные из глины, а есть, слепленные из пепла. Кости у них легкие как у птиц, броня их — ветер. Держись от них подальше, принцесса Ольвия, дочь хурренитского короля.

Самоха, ни о чем не подозревая, безмятежно жевал мясо, топорща выгоревшие под солнцем Поймы редкие усы. Летиций следил, чтоб кубок его не пустовал, туман над Мстой рассеивался, и жизнь была слишком хороша, чтобы задумываться о ее смысле.

— Все эти люди были столь добры, что согласились разделить со мной тяготы и опасности путешествия в Отиль. Хотя, боюсь, у них не было иного выбора. Ведь, несмотря на то, что они принадлежат к самым знатным фамилиям королевства, но почти у всех есть старшие братья, которым и достанется в наследство то, чем обладают их родители, в Отиле же они могут рассчитывать на гораздо большее, когда я займу трон.

Однако, до сегодняшнего дня, никто из нас не мог чувствовать себя в безопасности, слишком многие предпочли бы видеть меня лучше мертвой, чем женой правителя Отиля. Злоба старших братьев преследовала меня и за границей хурренитского королевства. Убийцы шли по пятам, и никто не знал, — говорила принцесса, позвякивая витыми браслетами на узких запястьях, — кто они и кто падет их жертвой. Но вот вчера гнойник наконец прорвался.

— Я уже рассказал им, — небрежно сказал Хат. Принцесса бросила на него быстрый взгляд и Самоха подумал, что, пожалуй, мог бы в нее влюбиться.

— Да? Очень хорошо, тогда мне остается добавить совсем немного. Люди веселы, потому что первый раз за все время путешествия почувствовали, что смерть не дышит за их спиной.

— Дорога моя зарастает ножами, быстрей чем травой, — произнес Хат. Строчка из разбойничьей песенки, имевшей хождение на всем протяжении Мсты, по обеим ее берегам, странно прозвучала на палубе королевского фрегата.

— Вырастаем — несеяны, пропадаем — некошены, — ответил Самоха второй строчкой песенки.

— Одному Литицию трудно за всем уследить, а на гвардейцев надежда слаба. Они во всем подчиняются коннетаблю Замыке, верность которого сомнительна. Я говорил с вашим старшим, Чойбой, он указал мне на вас, — сказал Хат.

Жуч на секунду вынырнул из пучины страсти, с надгрызенным яблоком в зубах, и промолвил:

— Что мы должны делать? — после чего, провожаемый поощрительной полуулыбкой княжны, занырнул обратно.

Хат ответил:

— Смотреть… Слушать… Если чье-либо поведение покажется вам подозрительным, дадите мне знать. В случае необходимости можете действовать оружием, наши люди предупреждены, можете рассчитывать на их содействие. Плата за это будет отдельная, пятьсот хурренитских золотых. У вас будет право входить в любое помещение на «Орле», кроме покоев принцессы Ольвии и капитанской каюты. Если я понадоблюсь, то именно там меня и следует искать.

— Почему бы и нет, — сказал Клепила. — Мы согласны.

Музыканты на верхней палубе сменили мелодию, застрекотали маленькие барабаны, заныла скрипка и кавалеры постукивая каблуками пошли вокруг помахивающих платочками дам.