|
Тогда сразу становится ясно, что и остальное прекрасное, о чем мы читаем - совесть, преданность, любовь - тоже не выдумка. - А тебе иногда кажется, что выдумка? Она пожала плечами. - Как и тебе. - Ну не-ет... Она усмехнулась с грустным всепрощающим превосходством. - Кому-нибудь другому рассказывай, Я-то уж знаю. - Старый дядя Реваз, будто спрыгнувший с картин Пиросмани, сидел в плетеном кресле у входа, в тенечке, обмахиваясь последним номером "Аполлона", и явно поджидал нас - увидел и сразу встал. - Гамарджобат, мадам! Гамарджобат, батоно княз! - Добрый день, дядя Реваз. "Реваз" и "княз", благодаря его произношению, составили, на мой взгляд, идеальную рифму. Я коротко покосился на Стасю - заметила ли она? Не подвигнет ли эта деталь, например, на эпиграмму? Мне всегда было ужасно приятно и даже лестно, если в ее стихах я угадывал отголоски впечатлений, коим я был пусть не виновником, но хотя бы свидетелем. Нет, ее лицо оставалось отстраненным. - Это Станислава Соломоновна, большой талант,- проговорил я.- Это Реваз Вахтангович, большая душа. - Здравствуйте, Реваз Вахтангович. - Заходите дом, прошу. Дом прохладно.- Он говорил с сильным акцентом, но мне и акцент был мил, и акцент был пропитан солнцем. Сделал шаг в сторону, пропуская Стасю к ступенькам, и, когда она прошла, наклонился ко мне. Сказал вполголоса: - Вам депеша пришел, батоно. В конверт. Протянул мне. - Спасибо, дядя Реваз,- я оттопырил правый локоть, а дядя Реваз сунул мне конверт подмышку - я прижал его к боку и, по-прежнему с врученным мне Стасей стоглавым младенцем на руках, вошел в дом. Здесь, в действительно прохладной прихожей, Стася и княгинюшка Темрико уже ворковали, успев познакомиться без меня. - Мужчины всегда не там, где надо, спешат и не там, где надо, опаздывают,- сказала княгинюшка, завидев меня,- Я уже все знаю - и как нашу гостью зовут, и про Джвари, и что нужен душ. Вы свободны, Саша. Да. Стася умела быть стремительной, мне-то довелось это испытать. - Тогда я действительно поднимусь на минуту к себе и хоть руки освобожу. - Я велю принести вам вазу с водой,- княгинюшка взглядом опытного эксперта смерила букет.-- Две вазы. - Ты положи его пока аккуратненько,- сказала Стася, стоя ко мне спиной.- Я приду - разберусь. Я свалил букет на стол, рванул конверт по краю. Конечно, бумага раздернулась не там, где надо - пальцы спешили и волновались; бросающаяся в глаза надпечатка "Князю Трубецкому А.Л. в собственные руки" с хрустом лопнула пополам. Так я и знал, сплошная цифирь. Несколько секунд, кусая губы, я бессмысленно смотрел на выпавший из конверта маленький твердый листок с шестью колонками пятизначных чисел, потом встал. Открыл шкап; из бокового кармана пиджака достал комп-шифратор, оформленный под записную книжку. Вложил в щель листок и надавил пальцами на незаметные точки гнезд опознавателя; пару секунд опознаватель считывал мои отпечатки пальцев, индекс пота... Потом на темном табло брызнули мельтешащие бестолковые буквы и, посуетившись мгновение, сложились в устойчивую строку: "Получением сего надлежит вам немедля вернуться столицу участия расследования чрезвычайной важности. Товарищ министра государственной безопасности России И.В.Ламсдорф". Я отложил дешифратор. Вне контакта с моей рукой он сразу погасил текст. Я поднялся и медленно подошел к распахнутому в сад окошку. Оперся обеими руками на широкий подоконник. Солнце ушло с него, наверное, с полчаса назад, спряталось за угол дома, но подоконник до сих пор был теплее, чем руки. |
