Итан застыл в угрюмом молчании и не отозвался на последние слова Джейн. Уговаривать его больше не было времени. Ландо остановилось, и вышколенный лакей открыл дверцу.

Чувствуя себя опустошенной после всех этих разговоров, Джейн ступила на мостовую. Порыв ветра чуть не сдул с ее головы шляпку и швырнул ей в лицо холодные капли дождя.

Не желая, чтобы кто-то заметил, как она несчастна, Джейн поспешно пошла к парадной двери огромного особняка. Как величествен ее новый дом, с высокими колоннами и широкими окнами. А она отдала бы его весь, до последнего камня, за любовь Итана.

Внезапно Джейн почувствовала, что Итан за ней не идет.

Она обернулась. Муж стоял у передка кареты и о чем-то разговаривал с кучером. Неужели он собирается уезжать, не позволив ей вымолить у него прощение? Охваченная паникой, Джейн побежала к нему. Итан уже садился в карету.

— Куда ты собрался? — шепотом спросила она.

— Туда, где самое место ничтожным светским повесам. — И, мрачно взглянув на нее, добавил:

— Не жди меня.

Он захлопнул дверцу, и Джейн машинально отступила.

Карета загрохотала по булыжной мостовой.

Пораженная страшной мыслью, чувствуя, что у нее дрожат колени, Джейн медленно побрела к дому. Не нужны Итану ее объяснения. Плевать ему на то, что она заказала сборник его стихов, руководствуясь самыми лучшими побуждениями. Он считает, что она выставила его на посмешище перед всем светским обществом, и никогда ей этого не простит.

Для него подарок, в который она вложила всю душу, обернулся еще одним предательством.

Итан вернулся домой за полночь пьяный в стельку.

Выйдя из кареты, он пошатнулся и едва не упал. Лакей бросился ему на помощь, однако Итан его оттолкнул.

— Н… не н… надо. Я с… сам, — заикаясь, пробормотал он, удивляясь тому, что с трудом ворочает языком.

Он повернулся к дому, и тот почему-то начал раскачиваться. Бросил взгляд на парадную дверь — по обеим сторонам от нее висело четыре фонаря, а не два, как было, когда он уезжал. Как сквозь сон он услышал стук колес: кучер повернул к конюшне. Итан глубоко вздохнул, и прохладный воздух немного взбодрил его. Вполне достаточно для того, чтобы войти в дом.

Шаг, другой… Левой, правой… Он поднимался по широким ступеням, и память тут же услужливо подсунула ему неприятное воспоминание. Он, мальчишка, несется стремглав по этой же лестнице и, зацепившись за последнюю ступеньку, падает прямо к ногам отца. На лбу тотчас начинает вздуваться шишка, однако пятый граф Чейзбурн, не обращая внимания на такие мелочи, делает сыну строгий выговор, что тот не умеет себя вести. Итан горько плачет от боли и обиды, и за это его отправляют в детскую.

На глаза Итана и теперь навернулись слезы. От воспоминания более свежего и более мучительного. Джейн… Сборник стихов… Как ни пьян он был, но сердце у него сжалось от боли.

Поднявшись на галерею, Итан покачнулся, с трудом удержавшись на ногах, и стукнулся плечом о высокую колонну.

Дворецкий бросился ему на помощь. Итан оттолкнул его. Заходить в дом не хотелось, и Итан перевел взгляд с ярких фонарей у двери — их все-таки оказалось два, а не четыре — на темневший за железным забором сад.

В грудь ему уперлось что-то твердое. Книга, вспомнил Итан, сборник его стихов. После того как он расстался с женой и отправился заливать горе виски, он не смог удержаться и, надев очки, начал перелистывать страницы.

Он читал и перечитывал знакомые строки, теперь уже не написанные его рукой, а напечатанные, и чувствовал, что, как ни странно, настроение его постепенно улучшается.

В темноте сада мелькнула какая-то тень. Мужчина, высокий, отметил про себя Итан, ощутив вдруг смутное беспокойство.