Изменить размер шрифта - +
.. обещаю подумать об этом, — и он в самом деле был намерен сделать это, но он знал, что вряд ли передумает. Если бы он выполнил ее просьбу, то навечно присвоил бы себе часть своего брата. Он являлся человеком совершенно недостойным такого благоволения.

— Спасибо.

Он ощутил вину, но отодвинул ее в сторону.

— Теперь ты расскажешь мне зачем тебе ручка? — спросил он, меняя тему разговора.

— С удовольствием, — ответила она загадочно улыбнувшись. — Ты когда-нибудь играл в крестики-нолики?

— Я не играл никогда ни в какие игры.

— Ну, тогда готовься к пассивной роли. Я тебя научу. Я всегда выигрывала, когда мы играли.

Он фыркнул.

Упершись на руку, Аннабель начала водить ручкой на его груди, внимательно изучая, словно это был какой-то рисунок или слоган, это и являлось сутью играл в крестики-нолики. Он — Х, она была О, так они и играли.

Они играли до тех пор, пока она не написала О на его соске, острая реакция откликнулась в его паху, казалось, что он просто был не состоянии прийти в себя в довольно длительное время. Захариил застонал, от чего Аннабель рассмеялась, естественно ее смех отвлек его. В итоге она победила.

К тому времени, когда они закончили он был расписан от шеи до пальцев ног, и она тоже. Так как у него не было опыта в роли ведущего — он писал на ней собственное имя. Внезапно до него дошел смысл татуировок. Ему понравилось собственное имя, написанное чернилами на ее коже, и ему бы хотелось, чтобы она написала на нем свое.

Аннабель посмотрела на него сквозь сложенные в кольцо пальцы рук, словно она являлась ученым, а этот круг линзой.

— Я бы хотела запечатлеть тебя... в таком... виде. — Ее глаза потемнели, руки безвольно упали.

Все мышцы Захариила словно окаменели, но он попытался расслабится, и провел ладонью по ее щеке.

— В чем дело?

— Он снял с меня одежду и сфотографировал. — Ее пристальный взгляд был способен прожечь дыру в груди Захариила.

— Кто? — прошептал он отчаянно, но ответ ему был уже известен. Понимание, что этот человек разглядывал эту прекрасную женщину, раздражало, возмущало, оскорбляло его. Но теперь после всего, что между ним и Аннабель произошло, после всех его прикосновений к ней и ее прикосновений к нему, переживания свей красоты подобного контакта, он не был подвержен ярости.

— Доктор Фицэрберт. Он не только снимал. Он прикасался ко мне. — Стыд прозвучал в ее голосе, брезгливость и отвращение, словно вся ее кожа оказалась покрыта толстым слоем мерзости, впитавшейся в его облако.

— Где он прикасался к тебе? Расскажи мне всё, Аннабель.

В какой-то момент Захариилу показалось, что он вдохнул открытое пламя, его тело пламенело от лихорадки. В то время, как Аннабель была привязана к каталке, человек, который обязан был заботится о ней, обнимал и облизывал ее, прикасаясь там, где не имел права. И что самое противное, он запечатлел эти моменты. По-видимому, ему доставляло это особое удовольствие...

— Мне так жаль, что ты пережила подобное. — Он сожалел, что не нашел ее раньше.

Наконец она подняла на него взгляд, в котором мерцал тот же самый огонь.

— Когда я стану сильнее, я вернусь.

Она и теперь была достаточно сильна, но Захариил уловил испуг в ее голосе, она пока не сумела преодолеть собственное прошлого, и знала, что какая-то часть ее не желает встречаться с доктором Фицэрбертом, ощущая себя абсолютно беспомощной перед ним.

Захариил молча поднялся с кровати и оделся. Он поставил Аннабель на ноги и помог ей одеться в чистую одежду, запасами которой обеспечил их Тэйн, затем привлек ее в свои объятия. Ничего не объяснив, он пронес ее сквозь здание по ночному небу прохладному воздуху, овевающему их. Она тоже молчала. Вне всякого сомнения, она догадалась куда он ее несет.

Быстрый переход