Элизабет рассмеялась.

– Джиноа рассказала мне, как однажды ее брат поднял страшный шум из-за этого ребенка, решив, что она собирается испечь его в духовке.

Упоминание об Элае испортило Бонни настроение. Ее мысли постоянно возвращались к Спокейну, и сейчас она пыталась представить себе, что думает Элай об Элизабет и как к ней относится. Мисс Симмонс была привлекательна и свободна. Элай – тоже.

Почувствовав укол ревности, Бонни поняла: ей уже не хочется, чтобы эта живая веселая женщина стала ее подругой.

Покончив с кофе, Элизабет вынула из сумочки свой список и протянула его Бонни.

Бонни смутилась.

– Может, вам еще не рассказали… в городе?

Элизабет понимающе улыбнулась.

– Да, кое-что. Меня уже приглашали на чаепития, но Джиноа рассказала мне, как они относятся к вам, Бонни, и я не хочу с ними встречаться. Как это нелепо – ездить за покупками в такой далекий Колвил, – чтобы только не покупать у вас!

Бонни никак не ожидала этого и приободрилась. Впрочем, уже не раз бывало, что приезжавшие в город дамы относились к ней дружелюбно до тех пор, пока за них не принималось «Общество самоусовершенствования».

– А знаете ли вы, что я была «шарманкой» в «Медном Ястребе»?

Краем глаз Бонни заметила, как покраснел Вебб. Однако Элизабет и ухом не повела.

– Да, Джиноа сказала мне и об этом. Простите, можно я загляну в мой листок? Кажется, я забыла вписать шпильки и чернила.

Бонни вернула ей список и стала подбирать товары. Кое-что Элизабет находила сама.

– Вам следовало бы отплатить этой публике той же монетой, – весело сказала она, пока Бонни подсчитывала сумму. Поняв, что Элизабет говорит о членах «Общества самоусовершенствования», Бонни спросила:

– А как же мне это сделать?

Элизабет быстро огляделась.

– Нет ли у вас большого листа бумаги и куска цветного мела?

Бонни оторвала широкую полосу от рулона оберточной бумаги и достала кусок синего мела.

Расстелив лист на прилавке, Элизабет, склонилась над ним. Она рисовала большие буквы и раскрашивала их мелом.

Закончив работу, Элизабет протянула лист Бонни. На нем было написано: «Члены «Общества Самоусовершенствования» в этом магазине не обслуживаются».

Вебб широко улыбнулся, но Бонни была сбита с толку. Она смотрела на бумагу и думала: «Какой толк отгонять покупателей, которые и так поклялись, что их ноги не будет в этом магазине?»

Однако Элизабет понесла плакат к переднему окну и разместила его там. Она даже выскочила наружу без плаща, чтобы взглянуть, как смотрится плакат с улицы, и вернулась очень довольная.

– Представляю, как взбесятся эти старые надутые куклы!

Бонни так и не поняла ее затею.

– Я не знаю, что…

Элизабет надела капюшон своего ярко-красного плаща и собрала покупки.

– Подождите, Бонни, чуть-чуть подождите. – С этими словами учительница вышла, исчезнув в серой пелене дождя.

Закрыв магазин, Бонни опустила ставни и заперла двери. Кэтти готовила ужин, а Роз уснула, прижимая к себе куклу.

– Не останешься ли поужинать, Вебб? – спросила Бонни, перестав думать об Элизабет и ее плакате. – Кэтти приготовила цыплят и запекла в тесте яблоки.

Вебб выглядел совсем больным: его нос и глаза покраснели, и он продолжал дрожать даже в одеяле.

– Я не хотел бы беспокоить…

Бонни взяла на руки спящую Роз.

– Какое же беспокойство? Я не могу отпустить тебя в такой холодный вечер без горячей пищи. Мы же с тобой друзья.

Вебб поднялся, закутанный в одеяло, он, несмотря на свой высокий рост, напоминал сейчас ребенка.