Кагеру не обратил внимания на мелкий укол.

— Итак, ты выбрала судьбу феи, — повторил он. — Помнится, у твоей матери были на твой счет совсем другие планы…

Мисук скорчила рожу.

— Ничего я не выбирала! Это всё вы: ты и мамаша. Да, она почему-то хотела, чтобы я стала человеком. Я никогда не понимала, зачем! Что в этом хорошего — стать такой, как она? Пусть она умна, хитра и ловко наводит мороки, но все равно останется безобразной старухой. Старость, болезнь, смерть, рабство — вот удел человеческой женщины!

— Не только, — заметил Кагеру. — Если бы не твое нелепое упрямство, я бы показал тебе, чем еще отличается судьба женщины от судьбы феи.

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, думая об одном и том же.

— Проходи, Мисук, не топчись в дверях, — вкрадчиво повторил Кагеру. — Ты же сама наверняка знаешь, что я сейчас слишком слаб, чтобы удержать тебя здесь силой. Иначе ни за что бы сюда не явилась, будь ты хоть сто раз фея.

Девушка пожала плечами, прошла к очагу, скинула на пол ватник.

— Ну и грязь тут, — проворчала она, устраиваясь на плетеной циновке. — Сажа какая-то везде… Фу…

— Истинное удовольствие смотреть на тебя, Мисук, — сказал Кагеру, не сводя с нее глаз. — Какую бы рвань ты на себя ни напялила, всегда грациозна… как кошка.

Мисук фыркнула.

— Именно так ты меня и одевал, когда я ходила у тебя в учениках. И все-таки, почему ты жив? — с жестоким любопытством спросила она, садясь на пятки. — Как это случилось? Я же своими глазами видела, как тебя сожгли! Или это был морок?

— Проверь, — предложил Кагеру.

Новая кожа, темная и шероховатая, туго обтягивала кости его черепа, черты лица восстановились еще не до конца, придавая колдуну пугающее сходство с засушенным трупом. Впрочем, Мисук было сложно смутить такими вещами. Поколебавшись, она придвинулась ближе и осторожно коснулась щеки колдуна.

— Чудеса, — пробормотала она, проводя пальцами по сожженной коже. — Плоть выросла заново! Ты не должен был выжить. Это чьи-то сильные чары…

Вместо ответа Кагеру расстегнул косой ворот рубашки.

— Смотри, — сказал он. — Видишь этот шрам под ключицей? Огненный демон, освободившись благодаря маленькому ублюдку Мотыльку, сначала переломал мне все кости, потом взял железную кочергу и проткнул меня насквозь. Пришпилил к опорному столбу, как стрекозу. Я был тогда еще жив. А потом дом сгорел — до углей сгорел, и я вместе с ним.

— И что было дальше? — деловито спросила Мисук.

— Я проторчал там несколько лет. Достаточно, чтобы пепелище превратилось в зеленый холм, а мой труп — в кучку почерневших костей. Затем демон вернулся…

— …и вернул тебе жизнь. Вернее, дал взаймы. В счет будущих услуг. Так?

— Хм… Хоть ты и новоиспеченная фея, но в мотивах своих сородичей-демонов, вижу, разбираешься неплохо. Конечно, в свое время огненный демон потребует плату. Но, надеюсь, это произойдет нескоро. Пока я немощен и слаб, с меня взять нечего…

— Помнится, там был еще второй… Которого выловили из ручья. Доходяга Сахемоти. Что с ним?

— Понятия не имею. Освободился и ушел.

На самом деле все было далеко не так просто. Кагеру не забыл, что именно второму богу — или демону? — пошла в жертву — или в пищу? — его жизнь. Но говорить об этом Мисук он не собирался.