— Вкус победы, не так ли, граф?

— Вы правы, Ваша Светлость, — развёл руками де Граммон. — Вкус целой череды побед. Флоренция, Остия, Арче с Сорой, теперь вот и Сенигаллия. Рим привык к тому, что войска Борджиа одерживают одну победу за другой с малыми потерями. А наёмные отряды охотно идут к тем, кто готов платить и в то же время одерживает победы. Победа — это добыча. Поражение — потери и возможный распад отряда, если они окажутся чересчур велики. А ещё при штурме Сенигалли была использована артиллерия.

— Это не новость, — отмахнулся было маршал, но увидел, что граф этак криво усмехнулся. — Или новость…

— Плохая новость. Донесения от людей шевалье д’Ортеса показывают, что это не устаревшие бомбарды, а новые орудия на нормальных лафетах, не уступающие нашим. Их грамотно используют, а значит Борджиа нашли не только мастеров-литейшиков, но и артиллеристов.

Естественно, подобная новость не могла образовать маршала, но и говорить что-то прямо сейчас просто не хотелось. Подобное следовало… запить хорошим вином, а к вину полагалось и закусить. Поэтому минут десять после этого разговоры хоть и звучали, но нейтральные, к делам военным отношения не имеющие. Любовницы, охотничьи собаки, опять же сорта местных вин с их достоинствами и недостатками относительно французских.

Только надолго отвлечься у Ла Тремуйля не получилось, он вернулся к теме предстоящей войны раньше того срока, что сам себе установил.

— Филипп, граф заговорил о неприятных известиях. Может вы порадуете меня, сказав, что многие правители склонятся перед мощью Франции, а у Борджиа проблемы даже с собственными вассалами?

— Кое-чем порадую, но не во всём, — слегка покривился д’Ортес. — Малые владения, такие как Салуццо, Монферрат, Асти, они готовы на всё, только бы их не трогали. Дадут провиант, часть солдат, да что угодно. Генуя сейчас подвластна Сфорца, а значит поддержит Милан во всём. Эрколе д’Эсте, герцог Феррары и Модены, не станет воевать против Милана, жена герцога Лодовико — его дочь. Но против Рима он выступить не захочет, будет изворачиваться, пытаясь угодить и нам, и Александру VI.

— Ему придётся склониться и выполнить требования.

— Это будет хорошо, Ваша Светлость, — не стал спорить с маршалом шевалье. — Герцогство Мантуя кинется за защитой к Венеции, а она нейтральна, Его Величество, по вашим же словам, договорился с республикой.

— Хорошо, оставим Мантую. Флоренция! Не зря же король возился с этим монахом Савонаролой.

Брезгливость. Вот то чувство, которое бесноватый проповедник вызывал у всех троих. Но вместе с тем и понимание, что он полезен, если есть намерения расколоть новообразованное герцогство изнутри. Да и в других местах его проповеди продолжали оставаться популярными. Потому д’Ортес и процедил:

— Рядом с герцогом Пьеро I по меньшей мере двое советников из числа людей Борджиа. Они советуют, помогая ему привлечь на свою сторону как можно большее число флорентийцев, в том числе из простого народа. Теперь банк Медичи славится самым низким процентом по займам… для избранных, в число которых попали все флорентийцы. Медичи засыпают золотом очаги недовольства. И усиливают армию.

— Не успеют. Осталось недолго.

— Хорошо бы, Ваша Светлость. Но вот Пиза… Там много недовольных, желающих отделения от Флоренции и восстановления своей республики. Пообещав им это, можно использовать. И Савонарола. Не в самой Флоренции, но в других городах герцогства.

Маршал кивнул, соглашаясь со словами шевалье. Это значило, что прозвучавшее будет использовано, причём непременно.